Слёзы камня (СИ)

-Не можешь потерпеть до лагеря?- хмыкнула женщина, помогая Двалину стащить латы и кожаную рубаху. Мускулистое тело воина было черно от кровоподтеков, но доспехи сослужили добрую службу, и все обошлось синяками. Бранвен смочила кусок мягкой ткани в целебном отваре, который дал ей эльфийский знахарь, и принялась омывать тело возлюбленного. Двалин с видимым удовольствием поворачивался к ней то одним боком, то другим. А потом взял тряпицу из рук Бранвен.

-Теперь моя очередь обработать твои раны, - тихо рассмеялся он, - так что изволь раздеться, моя госпожа.

Бранвен усмехнулась. В бою её пару раз задели острые ятаганы орков, теперь помощь Двалина оказалась как нельзя кстати. Женщина расстегнула ремешки доспехов и стащила через голову рубаху и нагрудник. Двалин прерывисто вздохнул и тут же зашипел от ярости, увидев глубокий порез на боку воительницы. Бережно промокнув его, он оттер темную корку, наклонился и припал губами, посасывая рану, вытягивая из неё кровь и яд, которым орки часто мазали лезвия своих мечей. Бранвен закинула руку за голову, позволяя ему очистить эту рану и другую, бывшую чуть выше на ребрах и не столь глубокую. Двалин промыл обе, затем осторожно обтер все тело, касаясь его губами, слизывая капельки пота и крови. Тряпка упала на земляной пол. Двалин обнял любимую, прильнув губами к её пышной груди, целуя, лаская, так, что Бранвен, отвыкшей от нежностей, побывавшей уже однажды замужем за суровым и жестоким воином, казалось, что она попала в райский чертог. Она прикусила губы, чтобы не стонать в голос, боль в избитом теле смешивалась с горячим, сводящим с ума, поднимавшимся из самых глубин её тела и души. Она обняла Двалина, увлекая его за собой на ложе, и блаженно вздохнула, придавленная приятной для неё тяжестью.

Двалин приподнялся, опираясь на локти, глядя в любимое, прекрасное лицо воительницы. Бранвен даже не представляла, что в этом суровом и свирепом мужчине может быть столько нежности и теплоты. Он явно берег её, стараясь действовать насколько возможно осторожно, понимая, что после битвы тело превращается в сплошной сгусток боли. А в особенности женское тело, созданное не для битвы, а для рождения детей и любви.

-Ты создана для любви, а не для войны, - тихо прошептал он, обжигая её губы своими, -выходи за меня, Бран…

Вместо ответа она поцеловала его, обхватив обеими руками. От его предложения внутри у неё словно распустился цветок невероятной красоты. Исчезла боль, осталась только невероятная радость и теплота.

-Согласна… но при одном условии, - она ухватила его за нечесанные лохмы.

-Каком?- подобрался он.

-Ты не запретишь мне сражаться. Я воин и люблю битву…

-Мы будем сражаться вдвоем, - улыбнулся он, глядя в её сияющие глаза. –И одно сражение нам сейчас предстоит.

-До победного конца, - хихикнула Бранвен, нащупав означенную часть тела и проводя рукой по всей её немаленькой длине. С губ королевского телохранителя сорвался глухой стон. Двалин чуть приподнялся и отодвинулся, пристраиваясь поудобнее. Бранвен блаженно взрыкнула, когда он одним движением буквально ворвался в неё. Острые ногти вонзились в лопатки мужчины и Двалин довольно хохотнул, двинувшись навстречу возлюбленной.

С этой женщиной он мог быть самим собой, всегда и везде. Никогда ещё ему не доводилось встречать кого-то, с кем он был бы столь близок духовно и кто так подходил бы ему физически. Бранвен, сильная, по-мужски решительная и прямая, свела его с ума в их самую первую встречу. Первый взгляд, первая шутливая схватка, первая совместная попойка. Он проснулся утром, и тяжесть на плече заставила его повернуть голову. Она мирно спала, уютно пристроившись рядышком и используя его плечо в качестве подушки. Её лицо показалось ему ликом божества. Но ещё больше его потрясло её спокойное отношение к случившемуся и её признание, что после гибели мужа девять лет назад, он-первый мужчина у неё. Это была правда, Двалин достаточно имел связей, чтобы убедиться в её честности. Кроме прочего он стал свидетелем одной весьма красноречивой сцены, когда молодой нахальный гном сделал попытку «подкатиться» к Бранвен. Четыре передних зуба бедолаге пришлось заказать в кузнице, а Бран пожала плечами и заявила, что приласкает так же любого полудурка, который рискнет протянуть свои лапы, куда не следует. Разумеется, к лапам его, Двалина, это отношения не имело. Его лапы всегда были желанными гостями на мускулистом сильном теле воительницы.

Она стонала и рычала, исступленно оплетая его руками и ногами, сжимая в себе, выгибаясь навстречу его жадным поцелуям, на каком-то этапе стало просто не до нежностей. Они царапались, кусались, дрались, словно самец и самка варги, встретившиеся на брачной случке. Это дикое, бешеное, рвалось из них, растворялось во мраке ночи, в душном мирке палатки, окутывая сплетенные тела аурой силы и звериной страсти. Протяжная долгая дрожь и хрип, сорвавшийся с губ женщины, смешался с дрожью и рычанием мужчины. Оба финишировали друг за другом, почти одновременно. Двалин тяжело уткнулся лицом в шею возлюбленной, поглаживая её полную грудь.