Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)

Таким образом, еврейская духовность есть слезы мира, но только те, которые не столько обмывают, сколько очищают, связывают и склеивают человеческие души в единый мир. Эта апория, которую следует именовать гуманистической, зародилась в еврейском мире и нашла свое выражение в течении сионизма, о чем будет сказано далее, но как она была мечтой, чаянием и ожиданием, так она и осталась теплой иллюзией. И оказалось, что в центре этой иллюзии положено русское еврейство, а правильнее и точнее сказать, данное гуманистическое чаяние составляет ядро русского еврейства.

На фоне изложенных пертурбаций духа секрет спородненности русской и еврейской духовных доктрин кажется еще более запутанным, непроницаемо-мистическим, производством. Эта тайна постоянно витает надо мной, – возбуждая, удивляя и путая, – и если вначале она казалась обычной загадкой, каких немало в духовном мире, то по окончанию своего экскурса я незыблемо убедился лишь в объемности этого таинства. Подноготная русского и еврейского синтеза оказалась для меня закрытой и главная забота философской мессы состоит только в стремлении правильно сформулировать саму проблему и верной постановкой вопроса обозначить ориентиры нужного направления, а ее истинное решение образует прелесть и усладу будущих пилигримов духа. Судьба русского еврейства и его идеологии – русского сионизма кажется мне такой верной постановкой вопроса и в недрах этого предмета, как мне хочется думать, свернуто искомое qualitas occulta (скрытое свойство) русско-еврейской мистерии.

Глава I. Формационное строение еврейской духовности

Ничто на свете не несет на себе такого тяжелого груза ошибок, как законы.

Мишель Монтень

… новая история подобна глухому человеку, отвечающему на вопросы, которых ему никто не делает.

Граф Л. Н. Толстой

Хотя тема еврейской духовности не может похвалиться популярностью во всеобщем духовном познании и духовной культуре в целом, но предрассудков и заблуждений здесь ничуть не меньше, чем в каком ином актуальном духоведении. Попытка уяснить себе суть этого обстоятельства, – насколько я в состоянии сделать это, не выходя из узких пределов, намеченных для настоящего рассуждения, – входит в состав моей аналитической заботы. Умозрительно здесь к месту соображение, что недо-разумения с еврейской духовностью образуют самостоятельную часть проблематики иудаизма как целостной проблемы мировой культуры. И если таинство еврейской духовности в отдельности еще может быть помыслено с чисто методологической стороны в плане непригодности рационального метода в противовес пророческому, то остановка проникающего усилия на этом методологическом пункте и будет ящиком Пандоры всех еврейских проблем. Методология здесь не панацея, а катализатор, какой активизирует еврейское сознание. Именно в этом последнем заключен ens entium (сущность сущностей) пресловутого еврейского вопроса во всех отраслях и дисциплинах человеческого духа, как раз в незнании его как сознания таятся все и возможные grande profundum (великая тайна) и grande quidprongo (великое недоразумение) еврейского производства.