Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)

Однако, давший столь много в когнитивно-гносеологическом плане для концепции русского сионизма, духовный сионизм Ахад-ха-Ама в практической реализации не оправдал возлагаемых на него надежд и не вызвал предполагаемых радикальных изменений. Ситуация здесь тождественна положению в исторической концепции Бердяева: глубокое и изощренное умственное проницание в теоретической части и слабое, вплоть до полного отсутствия, конкретно-практическое воплощение. И тем не менее считается, что духовная схема Ахад-ха-Ама осуществилась в конкретную фигуру – еврейский национальный язык иврит. Это заблуждение; язык иврит вовсе не составляет внутреннюю сущность духовного сионизма Ахад-ха-Ама, а эту функцию исполняет своеобразная духовная величина – национальная этика, тогда как национальный язык есть n-ое производное от национальной этики. У Ахад-ха-Ама сказано, что «… этика есть непосредственное отношение между внутренним духом и внешней жизнью, и раз человек привыкает относиться ко всем явлениям жизни в согласии с основами национальной этики, даже если сначала он это будет делать искусственно повинуясь заученному требованию, то он в конце концов ощутит в себе тот живой источник, тот внутренний дух, из которого проистекает национальная этика, и тогда это отношение станет для него естественным, само собой вытекающим из глубина его души». Это нетривиальное, так непохожее на академические дефиниции, определение этики светится индивидуальным смыслом и, хотя Ахад-ха-Ам не делает определяющего акцента на личностном факторе, но сама суть национального духа, – главнейшего полагания духовного сионизма в проекте еврейского мыслителя, – дана через внутреннюю личностную консистенцию еврейского духа. Следовательно, по высшему критерию (внутреннее-внешнее) творение Ахад-ха-Ама беспрекословно относится к сионизму философского класса.