Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)

Архетипическая природа чувства слез поворачивает физиологически-нравственные рассуждения Вл. Соловьева в сторону заветов еврейской Торы о крови. Материализация человеческой души в крови, произведенная Торой, казалось бы, самовольно включает в себя и слезы, как неизбежный, но сопутствующий элемент, однако проницания Вл. Соловьева о «прирожденном», подсознательном характере чувства слез меняет смысловую структуру отношения слезы кровь и слезы становятся сюзереном крови; в русском фольклоре находится афористическое выражение: слеза вода – да иная вода дороже крови. Именно такая интенция более соответствует неоглашенному замыслу еврейской Торы и в духовной истории евреев имеет значение смысловая разница в утверждениях: «еврейские слезы сочатся кровью» и «еврейская кровь порождает слезы». И эта разница превращается в принципиальное и мировоззренческое неприятие христианского (европейского) толкования крови, о котором вещает современный проповедник д-р Били Грэм: "Отличительная черта христианства – это жертва крови Христосовой. Без нее мы не можем быть спасены. Кровь – это символ смерти Христа. Библия учит, что Христос нас искупил Своей кровью… Во-вторых: кровь приблизила нас к Богу… В-третьих: кровь создает мир… В-четвертых: кровь оправдывает… В-пятых: кровь очищает" (1996, с. с. 120, 121). Трудно понять, что означает этот культ крови: любовь к убийству или убийство любви. И хотя подобная крайность вовсе не типична для христианского духовоззрения, но сам факт наличия симптоматичен для демонстрации разительного отличия еврейского восприятия от христианского.

Знаменательно при этом, что в той мере, в какой еврейское воззрение отстраняется от христианской доктрины, оно сближается с русским духовным призывом, и эта близость впечатляюще проявлена и выразительно оформлена на основе синтеза еврейского заповедания о крови (по Торе) с русскими постижениями о слезах (по Вл. Соловьеву), который завязался на общем субстрате – «человеческой душе» (по-еврейски) и «отдельном человеке» (по-русски). Философское раскрытие сущности индивидуальной личности, выполненное в русской школе, настолько созвучное с древнееврейскими напевами, что определение личности, данное Вл. Соловьевым, требуется считать не менее, чем русским откровением Торы, и дух Торы здесь облачен в блестящую философскую униформу: "Человеческая личность, и, следовательно, каждый единичный человек, есть возможность для осуществления неограниченной деятельности (1996, с. 202). . Здесь этот факт фиксируется как духовнозначимое явление, но отнюдь не случайное совпадение обстоятельств и не особенность исторического поворота. А его значимость как эмпирического закона наблюдаемости заключена в общем моменте, который и создает не только одинаковый, но один и тот же стержень обоих духовных доктрин -индивидуальную человеческую личность. Этот субъект и станет центральным предметом познания в последующем изложении рефлексии русского еврейства как особой проблемы мирового еврейства в изгнании (галуте).