Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)

Дискретно-релятивистский метод, показанный в качестве методологического антипода догматизму академической методологии исторического исследования, способен устранить гносеологический дефект последнего, но он выведен на отрицательном знании и преследует только эту цель: избавления от принципиальных негативизмов данного дефекта, а потому беспомощен в историческом освещении еврейской интерпретации монотеизма – идеи сионизма. Поэтому при всех познавательно-положительных моментах методологический релятивизм по узости целевой задачи нельзя при строгом подходе считать методом, а только приемом. В ракурсе ведущихся размышлений польза этого приема состоит в том, что, отвергая принципиальные основы традиционного способа исторического познания, он непосредственно указывает на наличие в недрах русской духовной философии кардинально новой исторической доктрины, которая исходит из начал, философски противостоящих не только традиционно узаконенному историческому исследованию, но и принципиальным канонам классической Философии. Автором этого учения является известный русский Философ Николай Александрович Бердяев. Особая ценность этого гнозиса заключена в том, что, будучи генетически принадлежностью русского духовного воззрения, его новацию Бердяев содержательно вывел из смысловых глубин еврейского сознания. Один этот факт способен перевести спородненность русского и еврейского начал в разряд когнитивной достоверности, а с онтологической стороны он непосредственно указывает на необходимость бердяевского радикализма для обозрения иррационального русского еврейства.

3. Небесная история, земная история и еврейское историческое сознание

Зимой 1919-20 годов в холодной и голодной революционной Москве, в Вольной Академии Духовной Культуры Н. А. Бердяев читал лекции о принципиально новом методе исторического исследования. Самобытность бердяевского исторического постижения состоит в способе, посредством которого русский философ обнаруживает специфические параметры человеческого духа: историческое сознание и историческое познание как атрибуты мышления, благодаря которым человек осуществляет самую парадоксальную операцию – в настоящем выводит ценности из безвозвратно ушедшего, а по-другому сказать, оживляет прошлое или одухотворяет умершее. Бердяев рассуждает: «Отвлеченное пользование историческими документами никогда не дает возможности опознать „историческое“. Оно не приобщает к нему. Кроме работы над этими историческими памятниками, работы, конечно, очень важной и необходимой, нужна еще и преемственность исторического предания, с которым связана историческая память». Это есть бердяевское отношение к традиционному фактопочтению и способу «пользования историческими документами», где отвергается маниакальное «почтение», но не отбрасывается его основа, а включается в контекст новых инструментов – «исторической памяти» и «исторического предания», которые исполняют в бердяевской доктрине роль ключевых механизмов. Но эти механизмы находятся только у отдельно взятого исследователя и это лишает историка права быть «голым» регистратором, а требует быть исключительно человеком, то есть творчески мыслящей личностью и активной индивидуальностью со своими домыслами, выдумками и думами, то бишь со своей «собственной песнью». Как будет показано в дальнейшем, именно это важнейшее концептуальное положение Бердяев извлек из еврейского исторического сознания и опоэтизировал его: "Для того, чтобы проникнуть в эту тайну «исторического», я должен прежде всего постигнуть это историческое и историю как до глубины мое, как до глубины мою историю, как до глубины моюсудьбу. Я должен поставить себя в историческую судьбу и историческую судьбу в свою собственную человеческую глубину". И отсюда исходит установка, полностью противоречащая рецепту А. Черняка: "идти в глубь времен значит идти в глубь самого себя. Только в глубине самого себя человек может найти настоящим образом глубину времен… «. Бердяевская мысль находит подтверждение у одного из наиболее значительных и многозначимых евреев начала XX века – М. О. Гершензона, который в статье с показательным титулом „Право личности“ одной фразой не оставил камня на камне от „методологии“ А. Черняка: „Но нет судьи, потому что и обвинитель, и защитник истории – во мне самом“ (2001, с. 110). Историческая концепция Бердяева начинается с его открытия: „Историческое“ есть некоторый спецификум, есть реальность особого рода, особая ступень бытия, реальность особого порядка» (1990, с. с. 15, 19, 12). Этот «спецификум» и эту «реальность особого порядка» русский философ обнаружил во чреве еврейского сознания и вывел, что данная «реальность особого рода» и «особая ступень бытия» слагает диагностические признаки еврейского духа в его исторической потенции.