Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)

В свете бердяевских новаций творческое намерение русского писателя А. И. Солженицына видится как попытка исследовать функциональную деятельность еврейского исторического сознания в специфических условиях России. А специфика российских реалий включает в себя и то, что с вполне определенного момента конструктивным компонентом российской истории стало емкое русское еврейство. Известный еврейский поэт Н. М. Минский (Виленкин) писал в 1880 году: "Но еврейство – не парализованный орган русского общества: они оба находятся между собою в жизненной органической связи"; столь же определенно, но более лаконично высказалась София Дубнова-Эрлих, дочь знаменитого историка: «Сочетание русского и еврейского начал было не механическим, а органическим». Этот исторический симбиоз нисколько не пугает Солженицына, а должен бы путать, будь он антисемитом, – а напротив, притягивает своей парадоксальностью как религиозный феномен, уникальностью как духовный опыт и таинственностью как историческое свершение. Солженицын стремится не реанимировать некий рудимент русской истории, а оживить еврейский орган этой истории современным видением, и хотя он не упоминает об исторической концепции Н. А. Бердяева, но по всем признакам отношение русского еврейства и русской истории, принятое Солженицыным, идентично таковому между мировой историей и мировым еврейством, какое Бердяев положил в основу своего исторического видения: «И я хочу обратиться вплотную к самой исторической судьбе еврейства и его значению во всемирной истории как одного из непрерывно действующих и до наших дней мировых начал, обладающих своей специфической миссией. Еврейство имеет центральное значение в истории» (1990, с. 68). Эта отвлеченная историко-философская сентенция содержательно совмещается с общей гражданской концепцией русского общества, как ее мыслит себе наиболее яркое светило русского дореволюционного либерализма, лидер партии кадетов и, что в данном случае важно, профессиональный историк П. Н. Милюков: «Вопрос о еврейском равноправии в России есть вопрос о равноправии всех граждан вообще. Отсюда видно, почему антисемитские партии в России имеют гораздо более широкий политический смысл и значение, чем антисемитские партии Запада. У нас они почти сливаются с партиями вообще антиконституционными, и антиконституализм служит знаменем того старого строя, с которым мы до сих пор тщетно стремимся разделаться. Вот почему еврейский вопрос в русском обществе и политической жизни занимает такое видное место. Моменты борьбы за равноправие общее и за равноправие национальное здесь совпали. Поэтому еврейский вопрос и выдвинулся в нашей политической жизни на первое место» (1915, с. 140). Помимо понимания общероссийского значения еврейского вопроса, а в миру – русского еврейства, в политической конструкции русского общества, из программной статьи П. Н. Милюкова следует выделить суждение о различии антисемитизма как такового в русских и западноевропейских условиях, что в конечном счете накладывает свой отпечаток и на различия в толковании еврейского вопроса в России и Европе.