Слипер и Дример

Мудод отхаркал что-то липко-пакостное в ответ и скрылся за деревьями. Темнота навалилась на Лес быстро и жадно. Отовсюду стали слышны невнятные бормотания, подозрительные похрюкивания, леденящая кровь одышка.

– Ёктить, вот ежежуть копошащаяся, – по-стариковски просопел Загрибука, нервными приставными шажками подбегая к вытоптанной полянке, на которой они с Дримером расположились. И эхом ему отозвался затяжной кашель Бронходилататора Муколитического.

– Ыть! – сердцем ёкнулся Загрибука. – Тьфу! Пёс грызлючий с ним, с этим костром! Ещё прибегут тут всякие на пикничок позыркать.

Он по-собачьи потоптался вокруг себя, посмотрел ввысь, надеясь определить по звёздам правильное положение тела для сна, но небо плотно затянуло тучами.

– Ыть, – снова обиженно тявкнул Загрибука, свернулся невесть каким калачиком и обхватил себя огромными ручищами, будто медвежьим капканом, для пущей сохранности. Вздохнул разок-другой. Засопел. Закряхтел во сне.

И приснилась ему Будорожь Вещая. Ну та, которая до кишок всё перемутит и проснуться не даёт ни разу. Жуткая, словно пересказанная вдоль и поперёк кинолента «Кошмар на улочке Тополей Плющихинских». Глядь, Лес весь инеем покрылся. Воздух отмороженный мелкими льдинками летает. Топоноги в валенках стоят, что твоя крыша над платформой вокзальной, вымороженные напрочь, без движения, седые все от дубака несусветного. И посередь этого всего, по самые что ни на есть коленки в манной снежной каше, одиноко торчит, словно пень, он, Загрибука, и держит в руках последнюю спичку, от которой «взовьются костры», как ворчливо спел Дример, проходя мимо него третьего дня кряду.

Ледяной ад захлопнувшейся морозилки навязчиво свистел в уши циркулирующим фреоном. Последние капельки загустевшего от морозу воздушного коктейля оседали неповторимыми, как известно науке, снежинками в воздухе. И в этой катастрофической клизме (развёрнуто по понятиям от древнего сокращённого «ката-клизма») наш в меру мохнатый друг, задержав вдох, будто на флюорографии, чиркает последней в мире спичкой и…

– Ааааааааааааааааааааааа! – Загрибука взвился в воздух гагаринской ракетой.

– Шо такэ? – Дример приподнял Шапку-Невредимку над бровью в тот момент, когда наш псевдокосмонавт бесславно окончил свой первый полёт и брякнулся в траву, громко и натужно пукнув.

– Фи-и-и, профэссор! Что это вы надумали тренировочными полётами заниматься без приказа ЦПУ? И что за выбросы в атмосфэру? – Дример подтянул грязно-травяные штаны и уёжился в серую футболку под кенгурятиной.

– Ыть, челобрече, что ты понимаешь?! Да я такое увидал! Одна искра, блин… Одна искорка, катет мне в гипотенузу, а от неё цепная реакция! Весь Лес к чертям собачьим мелкой крошкой разнесло! И я стою посреди всего этого Великим Ноем, оставшимся в пупе этого великого бардака несусветного, и нытьё моё – не чета волчьей опере зимней.

– Спи уже, чурчель летучий! Не буди зверьё! Ну, кошмарик вязучий приснился, с кем не бывало. – Тут Дример оглянулся тоскливо. – Звезда вот взойдёт, протрём зенки, да и созовём кворум для обсуждений. А покуда спи, несуразный.

– Дык вещий сон-то! Не хухры с мухрой! – Загрибука наборщился и опустил до земли загребущие ручищи.

– Верю охотно. Кстати, мухры надо бы набрать, а то курево скоро кончится. Да только что нам, Загрибыч, сейчас извилину напрягать? Отдохнуть нужно, сил набраться от земли. Похрапи немного, успокойся. Два раза одна и та же бомба в сто пудов никуда ва-а-а-аще не падает в течение одной кальпы – ты ж в курсе! Так что больше кошмар этот тебе сегодня не приснится. Уж. Типа.

– Успокоил, блин с компотом, усатый нянь, – Загрибука недоверчиво зыркал по сторонам.

Дример опять надвинул Шапку-Невредимку на глаза, поудобнее завернул руку под голову приёмом «ухом в локоть» (не путать с древним боевым приёмом «локтём в ухо») и затих в траве.

– Словно кокон Бом-бам-дировщика, – поёжился Загрибука, глядя на завёрнутого в серую свитерюжную кенгурятину Дримера. В воздухе было совсем не жарко, и не июль вовсе, и не пальмы кругом даже. Так что сидеть и трястись особой жажды у него не было. И он тоже, покряхтев, улёгся вторично за эту ночь и теперь уже без тревог «придавил уши» до самого рассвета.

Лес мирно спал, и только вечно простуженная Муколитическая тварь всё время будила слишком близко расположившихся соседей надтреснутым кашлем и сипом отёчных лёгких. Ну и нефиг! Курить надо бросать!

В то же самое время Слипер бодро шагал под палящим солнцем, немного нервничая из-за нового попутчика, который шнырял по зарослям с довольным урчанием.

– Прррелессстно! Прррелессстно! – то и дело слышалось из растительной околодорожной неразберихи.

Потом вдруг из внезапно образовавшегося сбоку выхода вываливался Башкирский Котяра, путался под ногами и тут же нырял в случайно возникший с другой стороны вход.