Слишком близки (ЛП)

Через мгновение он ослабил ее, и я подумала, что это конец, но вместо этого он начал гладить мои волосы. Его ласки были такими мягкими, даже нежными. От этого мне захотелось посмотреть на него и благодарно улыбнуться. Но когда я подняла голову, он опустил свою. Без сомнений, он хотел поцеловать меня в лоб, но вместо этого его губы задели мои.

Меня сковало. Я не могла пошевелиться. Сначала Мейсон отстранился с выражением шока на его великолепном лице, но когда он посмотрел мне в глаза, то точно увидел в них что-то. Что это было, я не знаю, но это заставило его вновь наклониться, и прежде, чем я смогла вздохнуть, его губы снова оказались на моих. Он снова отстранился... мгновение смотрел на меня, перед тем как украсть еще один поцелуй. Словно искал разрешения. Как будто знал, что не должен был делать этого, но просто не смог устоять.

И я тоже не смогла.

После уродства этого вечера, я нуждалась в этом. Мне нужно было почувствовать тепло. Нужно было почувствовать защиту. Мне было необходимо почувствовать себя любимой. Хотя я прекрасно понимала, что это была не любовь, но, тем не менее, я обняла его.

Мейсон вновь отстранился, но только для того, чтобы каждый из нас смог сделать вдох. Он тяжело дышал мне в рот, в то же время нежно поглаживая мою щеку. Я застонала. Не смогла сдержаться. Я хотела, чтобы он продолжал так прикасаться ко мне. Хотела, чтобы он трогал меня там, где, я знала, не должен был.

Он по-прежнему держал меня на руках, словно ребенка. Было неправильно желать ощущения его комфорта. Хотя после сегодняшнего вечера, мне это было нужно.

Как только Мейсон слегка провел пальцами вниз от моего лица к плечу, с моих губ слетел вздох.

Это было поощрением, в котором нуждался Мейсон. Он захватил мои губы, но в этот раз не был нежным. Он был нуждающимся, голодным и полным страсти. Когда я впервые встретила Мейсона, он также нервничал, как и я, но сейчас он владел мной с таким изяществом, что у меня внутри все горело. Он точно знал, как управлять мною, и, Боже, мне нравилось это.

Наши языки какое-то время касались друг друга и переплетались, но вскоре он опустил с одной стороны мой топ и начал целовать мою шею. Я застонала, наслаждаясь каждой секундой. Он опустил его еще ниже, почти обнажив мою грудь, но в этот момент одна мысль обрушилась на меня.

Он делал то же самое с моей матерью.

— Мейсон, остановись.

Он сразу же остановился. Наше дыхание было по-прежнему прерывистым, и мой топ все еще обнажал плечо. Мейсон поднялся с кровати, и, поначалу, не мог смотреть на меня.

— Мне так жаль, Айден. Не знаю, что на меня нашло. Это не оправдание, но прямо сейчас его у меня нет.

Я подтянула свой топ вверх и с помощью здоровой руки попыталась подняться с постели.

— Мейсон, все в порядке.

Он обернулся, чтобы посмотреть на меня.

— Айден, это не правда. Я говорил тебе, что не будет никаких повторений того, что случилось год назад, и вот я здесь... лапаю тебя на своей кровати, — Мейсон запустил руки в волосы. — Я должен жениться на твоей матери, и я просто... просто...

— Мейсон, ты перестанешь? Ничего не произошло.

Он посмотрел на меня сверху вниз.

— Только потому, что ты меня остановила. Только потому, что заставила меня увидеть, насколько неправильно это было. Что бы твоя мать подумала обо мне?

Мои глаза округлились.

— Она никогда не должна узнать.

Мейсон смотрел на меня.

— Я понимаю это, но я же знаю, — он указал на себя, а потом на меня. — Мы знаем, — Мейсон вздохнул, а затем сел на край кровати. — Я никогда не изменял, Айден. Конечно, у меня было много ничего не значащих отношений, но всякий раз, когда у меня были обязательства, я никогда не изменял. И я живу согласно этой философии.

Увидев, насколько разбитым он был, я подошла к нему. Положила руку на его плечо, но он даже не взглянул на меня.

— Мы просто забудем о произошедшем, хорошо? Я смогу, если и ты сможешь. Я не буду думать или относиться к тебе по-другому, и, надеюсь, что ты поступишь также.

Он посмотрел вверх с улыбкой.

— Мне очень жаль. Я ублюдок.

Я усмехнулась.

— Ты никогда не будешь им, Мейсон.

Он смотрел на меня мгновение, прежде чем снова заговорить:

— Знаешь, у тебя мамины глаза — не цвет, а то, как ты смотришь. Я теряюсь, когда смотрю в них.

Я знала, что не должна была спрашивать, но мне нужно было это знать:

— Что ты видишь, когда смотришь в глаза моей матери?

Мейсон слегка усмехнулся.

— Не знаю. Думаю, это решительность.

Я тоже засмеялась, но не потому, что думала, что это было смешно. Это было смешно, но в плохом, ироническом смысле. Моя мать была очень решительной. Просто, я думаю, что Мейсон не понял насколько.

Как по команде, телефон Мейсона зазвонил. Сначала он запаниковал, но потом понял, что тот был в его кармане. Он вытащил его, посмотрел вниз и сказал: