Слишком близко (СИ)

Впервые, как на духу, я рассказала, что мучило меня всю жизнь: что я старшая и нелюбимая дочь;, как всегда хотела, чтобы мама мной гордилась; пыталась прыгнуть выше головы, порадовать близких, а в ответ холод и предательства.

Максим молчал, а потом одной фразой перевернула мой мир, мою жизнь с ног на голову.

— Верунь, я буду твоей семьей, — сказал просто, без пафоса, с нежностью заглядывая в глаза. — Все у нас будет хорошо.

Я вытерла глаза, проморгалась и вдруг улыбнулась, поверив ему без сомнений.

— Будет! — кивнула. Максим обнял меня крепча, шепча нежности, а потом повез домой.

Еще утром я думала, что мой дом в одинокой пустующей квартире, однако теперь что-то изменилось в моем отношении к Максу, в нем самом, в нас, и домом стало другое место.

Через несколько дней я смирилась с мыслью, что отныне у меня нет родных. Но видимо, моя грусть читалась в глазах. Максим не выдержал.

— Верунь, — усадив меня на колени, завел речь. — Позволь мне помочь тебе?

— Макс, ты и так помогаешь мне. Знаешь как? — улыбнулась, наклонилась и чмокнула его в нос.

— Ты грустишь, и я грущу тоже, хотя большой мальчик тридцати с лишним годиков.

— Не грусти, мой хороший мальчик, — провела рукой по его короткой шевелюре. Он улыбнулся в ответ, однако определенно что-то задумал. Смотрит серьезно, и я чувствую его решимость. — Я справлюсь. Обещаю.

— Родные, какие бы они ни были — навсегда. Как ни беги от них — найдут и снова причинят боль. А я не из тех, кто позволит мучить мою любимую женщину. Вер, позволь мне разрубить этот гордиев узел?

— Зачем тебе мои проблемы? Это все грязное белье. Не хочу, чтобы оно касалось наших отношений, пачкало их.

— Одна ты будешь долго пытаться разобраться. Ты переживаешь, думаешь о них, из-за этого привязана к проблеме, которая съедает тебя, изводит. Сама знаешь, они будут пытаться подступиться к тебе вновь и вновь.

— И что ты хочешь сделать? — заволновалась я, опасаясь, что Максим будет решать проблему сурово. Уж я помню, каким он может быть, защищая родных.

— Я зол на них, но обещаю: поступлю по совести. Тебе перед собой не будет стыдно и перед женщиной, которая тебя родила. Постараюсь максимально обеспечить ей спокойную старость, дам ей, как говорится, ложку. А уж себе ли она положит ее в рот или кому-то еще — это будет ее выбор. Главное, что одна подлая особа не сможет ни хитростью, ни силой вырвать эту ложку. Женщина, что тебя родила не останется ни с чем, и ты сможешь жить спокойно.

Звучало многообещающе. Я о таком варианте давно мечтала, но не знала, как исполнить. Но возможно ли подобное?

— Как ты это сделаешь? — чтобы я не волновалась, Максим поглаживал меня по спине, и одно его прикосновение приводило меня в равновесие.

— На это уйдет некоторое время. Но обещаю — результат тебе понравится, — он улыбнулся, ласково провел пальцем по моим губам и поцеловал.

— Хорошо, — согласилась, доверяя ему. — Только, пожалуйста, держи меня в курсе.

— Обязательно, — Максим проложил дорожку легких поцелуев к щеке, шее, прижал к груди, и я впервые почувствовала себя как за крепкой стеной.

Господи, как здорово, что у меня есть Максим!

Оплела руками его шею и поблагодарила небо, что он рядом.

***

Первым делом Максим показал, что ждет мою мать, если она пойдет на поводу у дочери. Для этого подал в суд на Ленку, дождался решения и, когда получил, поручил юристам взыскать компенсации за подлости.

Денег у сестры, конечно же, не было, поэтому она надавила на мать, и та продала квартиру, а деньги отдала сестре. Ее любимая Леночка, вместо того, чтобы заплатить, сбежала с новым поклонником, прихватив деньги.

Научило ли это маму чему-нибудь? Нет!

— … Вера, он ей выкрутил руки, уговорил, а она, глупышка, поддалась. Леночка ведь хочет простого женского счастья! Уж ты-то должна ее понять!

Максим не хотел показывать письма, но я упросила. А прочитав, поняла, маму ничто не исправит. Поэтому мы приступили ко второму этапу плана.

Выкупив квартиру через помощников, Максим позволил матери вернуться в нее, оформил право пожизненного проживания, ежемесячные выплаты в дополнение к пенсии… Казалось бы, живи да радуйся, но нет!

Прогуляв деньги, вернулась Ленка. И мама, чтобы помочь любимой доченьке, стала сдавать комнату.

Первый же квартирант, с виду приятный мужчина, оказался буйным алкоголиком. Разнес мебель, поднял руку на маму, пытавшуюся угомонить его…

Максим прислал требование: впредь не пускать квартирантов в квартиру. О ней же заботился, но мама, ругаясь, требовала увеличить ей помощь, раз я катаюсь как сыр в масле.

— Знаешь, Веруня, ее не переделать, — подытожил как-то Максим, когда мы ехали домой, по дороге избавляясь от стопки гневных писем. — Пусть живет как хочет. Главное — твоя совесть чиста, а она, если хочет мучиться ради неблагодарной дочери — пусть делает что хочет. Я не хочу видеть, как тебя несправедливо обвиняют не пойми в чем. Пусть я для нее скотина, черствый мудак, но ты, сделавшая для нее все, что могла, в чем виновата?