Слишком большое сходство

На следующий день с утра Женька подъехал к дому, резко притормозил, посигналил, вызывая Деева. Вдвоем они с трудом втащили в кузов несколько деревьев, приготовленных к пересадке. После них в саду остались черные уродливые ямы, и Деев, не выдержав, зарыл углубления, а потом еще загреб эти места опавшими листьями.

– Садись, батя, поехали! – крикнул Женька.

– Я того… в кузове. – Поставив ногу на заднее колесо, Деев неловко полез в кузов самосвала, к деревцам.

– Э, нет, батя! Так не пойдет! – запротестовал Женька. – У меня права отберут. Не положено живым людям в кузове. Слезай. Ничего с твоими заморышами не случится.

Тот послушно слез с машины, поднялся в кабину, захлопнул дребезжащую дверцу и замер, глядя прямо перед собой на разъезженную дорогу.

Возле нового пятиэтажного дома, окруженного горами глины и бетонными плитами, машина остановилась. Женька помог Дееву опустить деревца и тут же уехал. У соседнего котлована Деев набрал несколько ведер чернозема, вперемешку с листьями ссыпал его в приготовленные накануне ямы и осторожно опустил в них деревца. Только после этого отковырнул доски, которыми были обшиты корни. Просветы между стенками ям и земляным кубом корневищ Деев плотно забил землей и отправился в соседний лес за дерном, чтобы укрыть землю вокруг посаженных деревьев. Когда все было закончено, он прошел несколько раз вдоль всего дома, привыкая к нему, смиряясь с его видом, множеством окон, подъездов. Изредка, как бы между прочим, он поглядывал на свои деревца, сравнивал их с теми, которые успели посадить другие жильцы. Постепенно в душе его освобождалось место для нового жилья, для этих окон, рябин, уже разбитой машинами асфальтовой дорожки. Пришло ощущение покоя и справедливости – именно так и должно быть, все правильно, он сделал так, как требовали давние таинственные законы, по которым он жил, не сознавая того.

Железная кабина самосвала была явно великовата для Женьки, он чувствовал себя в ней просторно, иногда даже одиноко, как в большой пустой комнате. Боковое стекло он чуть опустил, и холодный осенний воздух гулял по кабине, наполняя ее запахами ночной дороги, мокрого леса, погасшего костра. Изредка на поворотах фары освещали деревья с редкой мертвой листвой, но едва дорога начинала выпрямляться, деревья тут же пропадали, будто отшатывались назад, в лес. Слушая удары капель по крыше кабины, Женька улыбался, чувствуя себя неуязвимым, надежно защищенным от непогоды, случайностей.

В тот вечер Женька приехал раньше обычного, и первым, кого встретил во дворе, был Деев. Тот поджидал его, сидя в своей квартире у окна.

– Сосед! – радостно закричал Деев, будто что-то прорвалось в нем. Он вышел на порог и нетерпеливо махал рукой, поторапливая Женьку. – Подь сюда! Да живее, живее. Господи, хватит тебе копаться! – Деев почти втолкнул его в свою квартиру. За рукав он поволок упирающегося Женьку к окну. – Гляди-ка! Каково? – Деев улыбался блаженно и загадочно.

– А что там? – Женька обернулся, ничего не понимая.

– Ты смотри, смотри! Видишь? Ну, под носом у тебя, под носом! Да куда ты смотришь-то! – В голосе Деева прорывалось нетерпение.

Женька послушно осмотрел подоконник, оконный переплет, попробовал, как работают шпингалеты, хотя уже догадался, что хотел показать ему Деев.

– Дерева! – не выдержав, крикнул старик. – Дерева видишь?!

– А-а! Посадил все-таки… Ну-ну! Ты, батя, даешь… А что, ничего деревья. Надо же, прям с ягодами посадил… Мастак, ничего не скажешь.

– Ты вниз, вниз посмотри. – Деев тыкал сухим узловатым пальцем в стекло. – Видишь? – И, не дожидаясь, пока Женька догадается, в чем дело, сам подсказал: – Дерн!

– Мать моя женщина! – восхитился Женька, и его маленькие глазки засветились неподдельным почтением. – То-то шуму будет, а?

– Какого шуму? – насторожился Деев.

– Ну, это… весной… Листья шуметь будут.

– А! – просиял Деев. – Это точно.

– И гроздья будут в самое окно просовываться, а?

– Будут, запросто дотянутся.

– Только это…

– Что? Что – это?

– Сетку бы на форточку повесить. Сетка нужна. Я тебе достану. У нас в гараже есть.

– На кой?

– Ну, эти… как их… – Женька нарочно поддразнивал старика, видя его нетерпение.

– Ну? Ну?!

– Дрозды. Они же налетят в открытую форточку, подоконник загадят…

– Загадят, – мечтательно улыбнулся Деев. – А и ладно. Пусть. Все запах. Какой-никакой, а живой! А то все известь, линоль… Не запахи, а черт знает что! Ну да ладно… Ты как, больно занят?

– А что? Опять везти что-то?

– Сходили бы к старому дому, а? Проведали бы… А, Жень?

– Чего его проведывать? Уж на дрова, наверно, тащат во все стороны… Полный разгром.

– Это да, – печально согласился Деев. – У меня там, понимаешь, дело… Собака-то осталась, Кандибобер… Там и живет. В одиночестве, можно сказать.

– Ты же собирался с собой взять!