Слишком большое сходство

Остались позади огни аэропорта, и уже через несколько минут машина мчалась по мокрой мерцающей трассе в полной темноте. Только зыбкий свет фар позволял держаться дороги. Дождь не прекращался, и «дворники» едва успевали разгребать в стороны потоки воды. Продрогнув, Таня надела куртку, подняла стекло. В машине стало тише, дождь отдалился, а сидевшие в машине стали словно ближе друг к другу.

–' Смотри, шофер, как надо водить машину! – сказал Анатолий, глянув на Костю в зеркало. В продолговатом овале Костя увидел полные решимости глаза, шалую улыбку, даже от сильных плеч Анатолия, от его затылка, казалось, исходила какая-то веселая злость. Видно, что-то произошло у них с Таней в ресторане, подумал Костя. И она раньше вышла, и он вот гастроль дает, успокоиться не может. После поворота, когда машину чуть было не выбросило на обочину, Костя не сдержался.

– Три с минусом, – сказал он негромко, будто про себя.

Не отвечая, Анатолий прибавил скорость. Приближаясь к городу, он обогнал полуночный автобус, набитый спящими пассажирами, сделал несколько сносных поворотов, почти не сбавляя скорости, проскочил железнодорожный переезд. Все-таки трезвым он водил неплохо, но как-то любительски красуясь. Как иногда перед зрителями принимает позы вратарь – ему мало отбить мяч, он еще должен взять его в прыжке, перевернуться в воздухе, покатиться по траве…

– Не скупись, Костя, не надо скупиться… Для друзей. Что я вам, ребята, хочу сказать… Можно? – Анатолий игриво толкнул Таню плечом. – Можно поделиться наболевшим? А то какие-то вы смурные сидите. Будто затеяли что-то, да никак удобный момент не выберете… Так поделиться?

– Поделись.

– Да? – Анатолий подозрительно покосился – Таня ответила, видимо, не так, как ему хотелось. Помолчав, он решил продолжить: – Так вот… Каждый человек должен иметь призвание…

– Смело! – бросила Таня.

– Смешно, да? Думаешь, обалдел Анатолий от выпитого… Ни фига. Я говорю не о тех, кто споет лучше всех, спляшет, стишок сложит или чего-то там кого-то там изобразит – на это высокое искусство я не покушаюсь. Если вот Костя, водитель наш, большой в своем деле мастак, то честь ему и хвала! И грамоту я ему к празднику вручу, и премию пожалую…

– Премия – это хорошо, – обронил Костя.

– Я не об этом!

– Так о чем же ты? – раздражаясь, спросила Таня.

– Скажу, не погоняй… Или торопишься? Не знаю, куда тебе торопиться… Меня вон жена ждет, все глаза проглядела, Костю родители дождаться не могут, чтоб узнать, как начальство веселится… Но Костя им об этом не рассказывает, а если б рассказал, то давно бы уже на бульдозер перешел, верно, Костя?

– Мне и на бульдозере было бы что рассказывать, – усмехнулся Костя.

– Да? Тогда не будем… Так вот, Таня, все, кто может тебя ждать, здесь, в машине. Только мы с Костей – верные поклонники и воздыхатели, только мы – твои верные телохранители… Верно, Костя?

– Нет! – ответ прозвучал неожиданно резко. – Поклонник и воздыхатель – это в основном я. А уж телохранитель скорее вы, Анатолий Васильевич.

– Вон ты как… Не возражаю. А ты, Таня, не возражаешь, чтобы я был постоянным твоим телохранителем? Или, скажем, хранителем твоего тела. А?

– Это и есть наболевшее?

– О! Я и забыл… Заветным делюсь, цените! Что я хочу сказать… Каждый человек, я имею в виду не только нас троих, но и всех, кого мы знаем, кто знает нас, кого мы любим и кто любит нас, – Анатолий легко подтолкнул Таню локтем, – кто в чем-то на нас надеется и на кого надеемся мы… мы все должны приносить пользу.

– Сам догадался? – спросила Таня. Что-то произошло с ней сегодня – она все время старалась подковырнуть Анатолия, поставить под сомнения его слова, его самого, положение, которое он занимал.

– Не спеши хихикать, Таня. Мы должны приносить пользу своим близким, родным, любимым. Я говорю вам это как начальник строительного управления. А как частное лицо добавлю: главное – не ваша работа, не ваши обязанности и ваших душ прекрасные порывы… Главное – смежная специальность.

Дождь прекратился, и мокрый асфальт холодно поблескивал в лучах сильных фар. Встречная машина издали начинала мигать, предлагая убрать дальний свет, чувствовалось, что водитель там нервничает и злится. Анатолий усмехался, переключать на ближний свет не торопился, но в конце концов все-таки гасил слепящие лучи, и машина темной гудящей массой проносилась мимо.

– Есть у нас в гараже вахтер… Костя, ты знаешь Петровича? Казалось бы, пустой человечишко, трезвым его можно увидеть, если уж очень повезет… Я его наказываю? Нет. Никогда. Я его поощряю. «Все пьешь, Петрович?» – спрашиваю. Это чтобы он не думал, будто обманул меня и я не заметил, что он пьян с утра. И опять же чтоб ценил мое расположение. Я не гоню его с работы, не объявляю выговор, чертовой зарплаты не лишаю.

– Что же ты так о зарплате-то? – усмехнулась Таня.