Слишком большое сходство

– Ты остаешься моим самым лучшим, самым близким и самым любимым другом.

– Явное повышение? – улыбнулась Татьяна.

– Называй это как хочешь. Костя тоже остается на своем месте. Через три месяца, ровно через три месяца мы покончим с этой историей. Но мы в один голос должны подтвердить, что тот человек сам, понимаешь, сам неожиданно выскочил из кустов и попал под машину. Что в общем-то соответствует действительности. И все. Конец. Мы с тобой едем к морю. Хочешь – на месяц, хочешь – на два.

– И Костя едет с нами?

– При чем тут Костя?

– Ну как же… Ему тоже есть что забыть, есть что смывать морскими волнами.

– Что же ты ему предлагаешь смывать?

– Кровь.

Анатолий встал, прошелся по вестибюлю, постоял у входной двери, глядя на поджидавшее его такси, вернулся к Тане. Вахтер настороженно следил за каждым его движением. Анатолий сел на край кресла, взял руки Тани в свои ладони.

– Таня, постарайся меня понять… Мне нельзя признаваться. Они сразу поймут, что я выпил, это подтвердят официанты. И тогда я становлюсь преступником.

– Ты говорил с Костей?

– Да. Я только что от него.

– Что он тебе ответил?

– А! Не могу, говорит. Совесть у него завелась или еще что-то.

– Чего ты хочешь от меня?

– Чтобы ты согласилась помочь мне. Чтобы ты подтвердила…

– Что человека сшиб Костя?

– Да, – замявшись, ответил Анатолий.

– Но это же подло, Толя!

– Костя трусит. Боится, сам не зная чего.

– Если я правильно поняла, ты предлагаешь ему взять на себя преступление, а он не хочет? Ты предлагаешь ему сесть на скамью подсудимых, а он сопротивляется?

– Можно сказать и так, – поморщился Анатолий. – Хотя мне и не нравится, как ты все это изложила.

– Моя помощь должна свестись к тому, чтобы я оговорила Костю?

– Он не понимает, в чем наше спасение! Он не понимает того, что, если я сяду, ему никто уже не поможет. И тебе никто не поможет. Мы все становимся одинокими и беспомощными.

– Но почему ты…

Когда тебе, Таня, было паршиво, я не спрашивал у тебя, почему, как, зачем… Когда ты не смогла поступить в институт, я не укорял тебя за плохое понимание математики, не выяснял, почему ты слаба в физике и как объяснить отсутствие у тебя знаний по химии. Я пошел и сделал. И тебя зачислили. И ты уже на третьем курсе. И у тебя все в порядке. Когда ты не могла найти себе жилье, я только спросил: тебя устроит улица Садовая, отдельная комната со всеми удобствами? Она тебя устроила. Если бы ты пришла ко мне после такой же кровавой истории, я не задавал бы лишних вопросов. Я вообще не задаю лишних вопросов. Может быть, это плохо, может быть, это не вписывается в твою нравственность, но, если человек просит помощи и у меня есть возможность помочь, я помогаю.

– Толя, скажи… Мы дружим или только и делаем, что расплачиваемся за услуги?

– Вот как ты понимаешь…

– А ты понимаешь иначе?

– Да, – кивнул Анатолий. – Иначе. Мне удалось кое-что сделать для тебя, когда еще не за что было расплачиваться. Я считаю, что и сейчас мне не за что с тобой расплачиваться. Или все-таки я задолжал?

– Извини. Ты слишком далеко продлил мой вопрос. Я не это имела в виду.

– Всего доброго, Таня. Рад был тебя повидать. Спокойной ночи. – Анатолий поднялся.

– Сядь. Вот так… Что я должна сделать?

– Если тебе трудно сказать, что за рулем сидел Костя, ты можешь уговорить его. Пусть это же скажет он сам.

– Думаешь, у меня получится?

– Получится. Он сохнет по тебе, Таня.

– Но тем охотнее он посадит тебя.

– Ты слишком плохо о нем думаешь. Нельзя так думать о человеке, – усмехнулся Анатолий. – Я ведь не думаю о тебе плохо.

– У тебя есть основания?

– При желании я мог бы их найти.

– Давай. Внимательно тебя слушаю.

– Может, не стоит?

– Отложим на потом?

– Мне бы не хотелось, чтобы это выглядело укором… Я не хочу, чтобы ты думала, будто я беру тебя за горло.

– А я не смогу идти к Косте, зная, что за спиной остался ты со своими обидами.

– Это не обиды.

– Тем более. Давай, Толя, выкладывай.

– Вторую бутылку коньяка заказала ты. После первой тебе показалось, что я недостаточно пьян. Я понимаю, что за этим стояло… После первой бутылки я чем-то был опасен, нежелателен… А после двух я уже ничего… собой не представлял… Ты знала, что я обязательно сяду за руль. Это же не первый раз… Ты бы не возражала, если бы я наехал на столб, свалился в канаву, слегка столкнулся с другой машиной… Тебе хотелось видеть меня поверженным. Конечно, ты не ждала ничьей смерти, ты и мне не желала зла. Но это случилось.

– Я предложила вторую бутылку, зная, что за рулем Костя. Ты передергиваешь.

Но ты не возражала, когда он пошел в ресторан за сигаретами? Зная, что я воспользуюсь его отсутствием.

– Значит, я виновата?

– Мы все понемногу виноваты. Когда Костя после каждого километра выставлял мне оценку за вождение, ты знала, что он подзуживает меня. А он знал, что я увеличу скорость. Ты пойдешь к нему?

– Думаешь, это будет честно? – Таня поежилась в кресле.

– Честно? А что это такое? Поступить так, чтобы всем понравилось? Чтобы все встали и захлопали в ладоши? Почему я должен считать, что мнение толпы выше моего собственного? Я поступаю так или иначе, я отвечаю за свои поступки…