Слишком далеко от правды

– Я встречался с начальником их охраны. С Клайвом Данкомбом.

Дакуорт не стал его поправлять.

– Что ты ему сказал?

– Насчет иска, который вчинила им семья Мэсона Хелта? Я сказал: они будут рады узнать, что Клайв не сообщал в полицию о нападениях на студенток колледжа, хотя и обещал им это. Я разговаривал с одной из них, Лорейн Пламмер. Она мне все рассказала.

– Ты не должен был об этом говорить.

– Но он послал меня подальше.

Дакуорт с трудом сдержал раздражение – без году неделя в полиции, а воображает, что все знает.

– Там еще кое-что произошло, – продолжал Карлсон.

Дакуорт молча ждал.

– Когда я уезжал, ко мне подскочил один из преподавателей, кажется, Питер Блэкмор. Он сказал: у него пропала жена.

Дакуорт оживился:

– Когда?

Он первым делом подумал о Хелте, но тот уже две недели как на том свете.

– Похоже, что вчера.

– Ты составил протокол?

– Я хотел, но Блэкмор тут же дал задний ход. Стал вилять, говорить, что жена, наверно, скоро объявится. Но там есть одна важная деталь. Он сидел в кабинете у Данкомба, когда я туда вошел. Видимо, просил у него помощи.

Похоже, начальник охраны колледжа ведет ту же политику, что и с пострадавшими девчонками. Пытается разобраться сам, не привлекая полицию.

Посмотрев на часы, Дакуорт развернул свое кресло.

– Мне надо идти к журналистам.

– Зачем?

– Сообщить кое-что новое о взрыве в кинотеатре.

– Что-то случилось? Какие-то новые…

На столе у Карлсона зазвонил телефон.

– Не уходите, – попросил он Дакуорта. – Я хочу знать, что произошло.

Схватив трубку, он повертел ее в руках, словно полицейскую дубинку, и приложил к уху.

– Алло! Ах, это ты, Гейл.

Дакуорт встал, чтобы уйти, но Карлсон, подняв палец, остановил его.

После чего стал увещевать жену.

– …Не волнуйся, дорогая. Здесь не о чем беспокоиться… Мы оба устали… Ну да, не самое подходящее время говорить об этом… Разумеется, у нас семья, даже если нас только двое… Послушай, я поговорю с матерью, если ты хочешь… Нет, меня это тоже касается… Но сейчас мне нужно идти. До вечера, дорогая.

Повесив трубку, Ангус виновато посмотрел на Дакуорта.

– Прошу прощения.

– Домашние неприятности?

Карлсон пожал плечами:

– Ничего серьезного. Я пришел домой в четыре утра, и мы немного повздорили.

– Да, наша работенка не для семейных, – сочувственно произнес Дакуорт. – Вечные задержки, дежурства, порой такого насмотришься, что уже не до чего. Мне с моим сыном Тревором даже некогда поговорить. Я подозреваю всех и каждого. Ну, не его, конечно, а тех, кто рядом с ним. К примеру, Рэндалла Финли.

Ангус осторожно взглянул на Дакуорта, словно прикидывая, стоит ли с ним откровенничать.

– Гейл хочет ребенка. А я нет…

Дакуорт кивнул.

– Я тебя понимаю. Тебе кажется: наш мир слишком жесток, чтобы давать жизнь ребенку. Но все не так уж плохо. Просто мы видим самые темные стороны.

– Меня этот мир не волнует.

На этот раз Дакуорт не кивнул.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я говорю о семье. Матери, точнее родители, должны любить своих детей. Но очень часто этого нет.

– Но тебе не обязательно быть таким.

– А ты любишь своего сына?

– Безусловно.

– А он тебя?

Дакуорт чуть замялся.

– Конечно.

Карлсон криво усмехнулся.

– Заминка говорит о многом, – сказал он и вышел из комнаты.

* * *

– Спасибо, что пришли, – приветствовал Дакуорт журналистов, явившихся на зов.

Обычно на таких встречах присутствовала лишь пресса из Олбани, но на взрыв кинотеатра слетелись журналисты из Бостона и Нью-Йорка. Небольшой конференц-зал был набит до отказа, и там уже становилось по-настоящему жарко.

Дакуорт представился и подсказал, как правильно писать его фамилию.

– Я собираюсь сообщить вам некоторые подробности катастрофы, связав их с другими инцидентами, происшедшими в Промис-Фоллсе за последнее время.

– Кого-нибудь уже арестовали? – послышался вопрос из зала.

Дакуорт поднял руку.

– Все вопросы в конце. Мы хотим обратиться за помощью к населению. Свидетели происшедшего могут предоставить нам ценную информацию, даже не подозревая, насколько она важна для расследования. Начну с того, что мы прикладываем массу усилий, чтобы выяснить причину катастрофы. Был ли это несчастный случай или намеренное преступление. Экран упал в двадцать три минуты двенадцатого или, точнее, в двадцать три часа двадцать три минуты. Само по себе это не слишком важно, но в связи с некоторыми другими происшествиями приобретает особый смысл.

С благословения Финдерман он продемонстрировал несколько фотографий, поочередно выкладывая их на пюпитр рядом с кафедрой. На первой были двадцать три мертвые белки, развешанные на заборе в парке Клэмпет.

– Какая гадость, – произнес кто-то в зале.

– Этот случай жестокого обращения с животными практически прошел незамеченным. Нет, к таким вещам мы относимся достаточно серьезно, но этот случай не был предан огласке, и никого не задержали.

– Разве это преступление? – спросил один из журналистов. – Белки постоянно попадают мне под колеса, но никто же не обвиняет меня в убийстве.

По залу прокатился смешок.