Слишком красивая, слишком своя

Затем, когда официальные мероприятия иссякли, Клапке попросил показать ему Москву. Красная площадь, Большой театр, Мавзолей, Воробьевы горы, парк Горького, Оружейная палата…

В один из таких дней Наде позвонила Рая:

– Алло, Шелестова, куда ты пропала? Не могу тебя застать дома, а сотовый вечно отключен…

– Конечно, отключен! Я с утра до вечера в общественных местах – то в театре, то в музее, то еще где… Сопровождаю своего Клапке.

– Кого?

– Господи, да я вам все уши прожужжала про него – Гюнтер Клапке, писатель… Это именно его перевожу!

– А, тот самый! – взволнованно воскликнула Рая. – Ну, и как он?

– Нормально… – с недоумением произнесла Надя. – Нормальный дядька, очень адекватный. Столько дел за неделю успел сделать! Он уезжает скоро. Ты прости, Райка, но мне сейчас некогда…

Но так просто избавиться от Раи Колесовой было невозможно.

– Почему? – строго спросила она. – Что ты собираешься делать? Ты вообще сейчас одна?

– Одна, одна! – зарычала Надя. – И как мужчина Клапке меня не интересует, он совершенно не в моем вкусе! Очень серьезный господин…

Надя вспомнила беседы о модернизме, двойственности сознания, перспективах дуализма, в которых ей пришлось участвовать как переводчице, и тяжко вздохнула. Гюнтер Клапке потратил на эти беседы с русскими коллегами долгие часы, чаще всего – за кружкой пива.

– Понятно… – загадочно протянула Рая.

– Слушай, Райка, я такси пытаюсь сейчас заказать… Гюнтеру вздумалось отправиться в подмосковное селение под названием Усольцево. Якобы там живет старуха, которая знала его отца, бывшего немецкого коммуниста, и все такое…

– Зачем вам такси? – неожиданно возмутилась Рая. – Эти таксисты с вас три шкуры сдерут, особенно когда увидят, что с интуристом имеют дело!

– А что ты предлагаешь?

– Что-что… У меня, слава богу, своя машина есть! Довезу вас в это ваше Усольцево, чего уж там.

– Райка, ты не понимаешь – Гюнтер очень серьезный человек… Я тебя знаю – ты, еще не доезжая до МКАД, начнешь умирать с тоски…

– Шелестова, ты меня обижаешь! Я, может, любому поводу вырваться из дома рада… Колесов дома сидит – трезвый и злой, как собака.

При упоминании о Гене Колесове Надя моментально смягчилась. В самом деле, уж лучше месить подмосковную грязь, чем целый день провести в компании этого человека…

В двенадцать Надя с Гюнтером стояли на углу у Российской государственной библиотеки (бывшей Ленинки), возле памятника Достоевскому. Лицо у Гюнтера было еще больше сморщено, сосредоточено, все в отечных мешочках и складочках – вчера вечером он обсуждал с Максом Васюткиным, восходящей звездой русской литературы, проблемы ненормативной лексики. Гюнтер с Максом тянули пиво, а Надя добросовестно переводила на немецкий некоторые пассажи Васюткина, которые, впрочем, были непонятны многим и на русском языке…

Стоял мороз – из их ртов валил пар, мерзли ноги и кончики пальцев. На Гюнтере была милицейская ушанка, купленная недавно на Арбате…

«Чем-то он похож на Достоевского… – подумала Надя, поглядывая то на памятник, то на своего спутника. – У обоих одинаковое выражение лица!»

– Такси опаздывает, – мрачно констатировал Гюнтер по-немецки. – Надя, может быть, закажем другое?

– Минутку. – Надя достала сотовый и мерзнущими непослушными пальцами принялась набирать Райкин номер. – Раиса, ты где?

– Напротив вас. Только что подъехала… – сердито отозвалась Рая. – А рядом – он, твой дойчер?

– Рая! – Надя покосилась на Гюнтера, словно тот мог слышать их разговор, и нажала на кнопку отбоя. – Гюнтер, пора!

У дороги стояли белые «Жигули» с помятым крылом.

Они залезли на заднее сиденье.

– Познакомьтесь – Рая, моя подруга с детства… Гюнтер…

– Отшень приятно… Райя? О, так странно – ведь это значит… Эдем, да? Парадайз?

– Чего? – сказала Рая, сидя вполоборота и с подозрением разглядывая милицейскую ушанку Гюнтера.

– Рай, Гюнтер имеет в виду рай, – терпеливо пояснила Надя.

– А-а… Ну ладно, поехали, что ли?

Рая была в новой темно-синей дубленке, которую Надя видела в первый раз, в темно-синей песцовой шапке, из-под которой торчали ярко-малиновые пряди, извивавшиеся, точно змеи, а на шее – канареечно-желтый мохеровый платок. Косметики Рая тоже не пожалела.

«Вот чучело! – с досадой подумала Надя. – Не хватало еще, чтобы моему Клапке последние впечатления о его поездке испортили…» Она любила свою подругу и готова была простить той все ее чудачества, но Гюнтер Клапке вряд ли сможет оценить мадам Колесову по достоинству…

– Скажите, Гюнтер… – лихо крутя руль, спросила Рая. – Как вам Москва? Или скажете, что фуфло?..

У Раи были свои представления о светской беседе.

– Рая… – тихо застонала Надя. Поскольку она сидела непосредственно за водительским сиденьем, то попыталась коленом пихнуть кресло.

– Ой, Шелестова, не тряси меня! – огрызнулась Рая. – А то прямым путем в тот парадайз попадем!

– О нет, нет! – энергично затряс головой Гюнтер. – Совсем не есть фуфло… Этот город моей мечты. А какие люди… Вундербар!

– Чудесно, – тут же перевела Надя. – Раечка, все-таки не хотелось бы, чтобы ты отвлекалась от дороги…