Слишком много блондинок

Дверь открылась, и на пороге показалась молодая девушка. У нее были черные волосы с красными и розовыми прядями, белая пижама в винни-пухах и татутировка на запястье.

— Уау! Саня! Круто! Заходите! — Она пропустила нас в квартиру.

Пока Саша объясняла, в чем дело, и знакомила нас, я обнаружила странную картину. В прихожей на матрасе, накрывшись пледом, спал человек.

— У тебя гости? — спросила я.

— А! — Кристина рассмеялась. — Сейчас объясню, пойдемте в комнату.

В комнате была такая свалка, что я не сразу поняла, где кровать. В одном из углов стояла гора — метра полтора — компакт дисков, в другом — куча мелких пакетов, из которых торчали каблуки, рукава, книжки, шнуры и упаковки тампонов. Посреди комнаты зевали два пластиковых чемодана, на дне которых аккуратными стопками лежали вещи, а вокруг валялось скомканное белье.

— Я недавно переехала, — объяснила Кристина, сбросив с кровати одежду, пластинки, книжки, огромную уродскую плюшевую собаку и СД-плейер.

Обнаружился матрас, на который хозяйка, порывшись в одной из спортивных сумок, постелила нежное фланелевое белье в клеточку.

— Я у тебя была два месяца назад, ты тогда тоже «только переехала», — уличила Саша Кристину.

— Блин, Саш, времени нет! Я все дни провожу на студии, и вообще, эта комната — нежилая. Здесь склад. Какой смысл убираться, даже вызывать домработницу, если у меня скоро начнется ремонт?

— Скоро? Это через год? — съехидничала Саша.

— Через две недели, так что радуйся еще, что успела вовремя, а то бы нарвались вместо меня на прораба, а он шутить не любит — что не так, сразу под кафель закатает… Так вот, представляете… — Она вынула из кармана пачку сигарет и удивленно посмотрела на нее. — Я же их позавчера сунула в карман и до сегодня не знала, что сплю на сигаретах. Да, был у меня, значит, ухажер. Мы с ним нечаянно встречались на тусовках. Ничего серьезного — одни перемигивания. Мне он нравился, но как-то все руки не доходили — то одно, то другое… И вот вчера, точнее, сегодня мы с ним сталкиваемся в «Маме», и по мне прямо разряды бегут. Может, я, конечно, не трахалась давно, я же говорю — днями и ночами в студии, но…

— Ты давно не трахалась? — рассмеялась Саша. — Давно, это сколько?

— Вот ты, Шура, все хи-хи и ха-ха, а мне папа сказал — если через месяц альбома не будет, он продаст мою квартиру и отдаст меня в колхоз. У меня папа — мой продюсер, — объяснила она мне. — Быть дочерью продюсера — все равно что быть любовницей Берии. Так что в половые отношения я не вступала три недели.

— Н-да, — удрученно покивала Саша. — Это, конечно, срок.

— А ты вот сама сколько больше всего времени не занималась сексом?

— Я-я… — задумалась Саша. — Один раз — три, другой раз — два с половиной месяца.

— А у меня, — вмешалась я, — как-то раз не было секса пять месяцев и три недели…

— Ого! — восхитилась Кристина. — И как это было?

— Я всерьез намеревалась сходить к гинекологу, чтобы меня хоть пощупали там. Раза четыре чуть было не купила вибратор и несколько раз не поддалась на лесбийские провокации…

— Почему, — спросила Саша, — не поддалась?

— Ну… Одна девушка писала мне стихи и оставляла их в почтовом ящике. Стихи были такие ужасные, что я ей отказала. Со второй дошло до дела, но она начала рвать на мне белье и орать: «Щас я отымею тебя, сука!» Я испугалась. А третья так меня замучила разговорами о том, что все мужчины — козлы вонючие, что я возненавидела женщин. Вот.

— Ого, — Кристина хмыкнула. — Тебе будет, что рассказать внукам. Ну вот, так или иначе, но со мной происходило что-то невообразимое — я вся была влюбленная, как кошка. Мне уже мысли грешные полезли — «а вдруг принц?», «может, это он — самый лучший человек на свете?» В общем, все было хорошо, пока я не упустила один скользкий момент, когда он умудрился напиться в лапти. То есть когда мы садились в такси, все было нормально — ну так, подшофе, но когда я вышла из ванной, то вместо принца в ослепительных одеждах обнаружила пьяного бармалея, развалившегося на моей девичей постельке в ботинках и джинсах. Я его давай будить, а он еще и ногами стал отпихиваться. Я его и водой поливала и будильник к уху пристраивала — хоть бы фиг! К тому же он храпел, как гризли, ужас! В общем, стою я, как дура, перед собственной постелью, на которой в грязных кроссовках валяется памятник Москве — Петушкам, и у меня искры из ушей сыплются, так я на все это злюсь! Я перетащила его на матрас от раскладушки, — хотела отволочь вот сюда, в комнату, но сил хватило только до коридора. Вы чего, спать хотите?

Мы с Сашей из последних сил заагакали.

— Ладно, ухожу через три часа, мне тоже как-то выспаться надо. Оставлю ключи в коридоре, под зеркалом. Если я этого дурня не разбужу до ухода, тащите его вместе с матрасом прямо на лестницу.

Про лестницу я услышала сквозь сон: только голова уткнулась в подушку — тело обмякло, а перед глазами побежали сновидения.