Слишком много и всегда недостаточно

Когда Фредди об этом узнал, он с некоторым смущением сказал своим друзьям: «Ну да, они же не справляются с ним». Это было совершенно непонятно, ведь казалось, что его отцу подвластны все. Фредди не понимал одного: отец не был заинтересован в Дональде в той же степени, в какой был заинтересован в нем. Если бы Фред захотел призвать Дональда к порядку, тот быстро стал бы как шелковый, но на момент отправки в NYMA Фред просто не хотел возиться ни с ним, ни с другими тремя детьми.

Родители всегда по-разному влияют на детей, вне зависимости от ситуации в семье, однако воздействие специфических патологий Фреда и Мэри на их отпрысков было чрезмерным. Когда вся пятерка, в разное время и при разных обстоятельствах, выходила в мир, их ущербность уже бросалась в глаза.

Первенец, умная и амбициозная Мэриэнн, тяготилась жизнью в семье, где царил мужской шовинизм. Она была старшей, но как девочка была совершенно лишена отцовского внимания. Ей оставалось подстраиваться под мать, которая не имела власти в доме. В результате, сильно огорченная отказом в приеме в Дартмутский колледж[15], она согласилась на колледж Маунт-Холиок – «по сути дела женский монастырь», как она о нем говорила. Она полагала, что сделала так, как хотелось отцу.

Проблема Фредди была в том, что у него не получилось стать совершенно другим человеком.

Элизабет страдала от безразличия семьи. Она не просто была средним ребенком (и девочкой), но еще и была отделена от своих ближайших по рождению братьев разницей в возрасте в три и в четыре года. Стеснительный и робкий подросток, она была неразговорчива, отлично понимая, что никто из родителей на самом деле не слушает ее. Тем не менее даже в зрелом возрасте она оставалась им преданной, каждые выходные приезжая в Дом в надежде удостоиться внимания «папули».

Проблема Дональда была в том, что воинственная, жесткая личность, которую он сформировал, чтобы защититься от ужаса детского ощущения брошенности, наряду со зрелищем постоянного угнетения, которому отец подвергал Фредди, лишили его возможности завязывать подлинные отношения с людьми.

Роберту не повезло быть самым младшим, последышем.

Что бы Мэриэнн, Элизабет или Роберт ни делали, желая получить одобрение Фреда, они совершенно не интересовали его. Как планеты, двигающиеся по орбитам вокруг особенно большого солнца, все пятеро детей держались от Фреда поодаль, хотя каждый из них пошел по указанному им пути.

Фредди по-прежнему видел свое будущее в качестве правой руки отца в Trump Management, когда он в 1961 году впервые оторвался от взлетно-посадочной полосы аэроклуба в Слатингтоне за штурвалом Cessna 170[16]. И с этого момента его приоритеты поменялись.

Наряду с успешной учебой в университете, он летал, вступил в студенческое братство[17] и поступил в Корпус подготовки офицеров запаса (ROTC)[18]. Шутки ради Фредди выбрал Sigma Alpha Mu, исторически еврейское студенческое братство. Неизвестно, было ли это сознательным выпадом против отца, который часто использовал фразы типа «жидовские штучки», но члены его братства со временем стали одними из самых лучших его друзей. Вступление в Корпус служило совершенно иной цели. Фредди томился по осмысленной дисциплине. В прозрачной системе достижений и поощрений ROTC ему было хорошо. Если ты делаешь то, что тебе говорят, твое подчинение приветствуется. Если ты оправдываешь или превосходишь ожидания, тебя поощряют. Если ты совершаешь ошибку или неспособен выполнить приказ, то получаешь наказание, зависящее от серьезности проступка. Ему нравилась иерархия, он любил военную форму, любил медали – явные символы достижений. Когда ты в форме, окружающие могут легко определить, кто ты и чего достиг, и соответственно к тебе относятся. Это было полной противоположностью жизни с Фредом Трампом, при котором твою хорошую работу ожидали, но не замечали, а замечали только ошибки, за которые строго взыскивали.

Процесс получения летной лицензии был таким же понятным, как и служба в Корпусе: необходимо налетать определенное количество часов, пройти сертификацию по конкретным приборам, и ты – лицензированный пилот. Со временем тренировочные полеты стали его главным приоритетом. Точно так же, как к гребному спорту, к пилотированию он подходил очень серьезно и начал пропускать игру в карты с товарищами по братству, чтобы позаниматься или налетать лишний час в летной школе. Но дело было не просто в удовольствии от того, что он нашел что-то, в чем смог преуспеть: это была радость абсолютной, никогда прежде не испытанной свободы.