Слишком много привидений

И вдруг по его ворчливому, недовольному тону я понял, что не верит он в перспективность моих показаний и вызвал меня исключительно для проформы. Положено ему опрашивать свидетелей, и никуда от этой процедуры не деться. Оттого хмур и зол. Совсем в другом свете предстал передо мной следователь Николай Иванович Серебро. Стали понятны и его жесткий, приказной тон утром по телефону, и сухость, с которой он встретил меня в кабинете. Рутина всегда раздражает. Похоже, несколько по-иному пойдет у нас разговор, чем со следователем Оглоблиным месяц назад. Впрочем, и Оглоблина понять можно — в отличие от Николая Ивановича он дотошным образом проверял навет госпожи Популенковой.

— Предупреждаю, что за дачу ложных показаний вы будете отвечать по всей строгости закона, — усталым голосом пробурчал следователь, закончив вносить в компьютер мои анкетные данные.

— Ясно, — кивнул я.

По лицу Серебро скользнула мимолетная усмешка. Мол, это рецидивисту все ясно насчет «всей строгости», а мне-то откуда?

— Тогда начнем, — вздохнул он и уткнулся взглядом в клавиатуру. — Что вы делали вчера в кафе «У Йоси»?

Дисплей компьютера был повернут к нему, но я тоже «видел» набираемый текст и невольно улыбнулся. Не знаю, как согласно орфографии русского языка пишется имя владельца погребка, но на вывеске стояла буква «Е». Кому — мелочь, а мне было приятно заметить ошибку.

Я открыл рот, но ответить не успел. Раздался робкий стук в дверь, и я внутренне подобрался. К сожалению, дар предсказания не проявлялся по собственному желанию, и знать, кто стоит за дверью, я не мог. Вполне возможно, следователь Оглоблин… С другой стороны, не похоже — стук робкий, да и вряд ли Оглоблин стучится к своему коллеге. Распахивает дверь и входит.

— Я занят! — поморщился Серебро.

Тем не менее дверь тихонько приотворилась, и в щель просунулась голова «вольного художника» Шурика. У меня отлегло от сердца.

— Всего на секунду… — жалостливо попросил он.

— Я занят!!! — повысил голос следователь, оторвав взгляд от клавиатуры.

Лицо Шурика обиженно сморщилось.

— Николай Иванович… — затараторил он вопреки грозному предупреждению следователя. — Я его узнал… — Шурик указал на меня глазами. — Он там был… Может подтвердить, что я ушел раньше, чем началась стрельба…

Следователь Серебро словно вырос на стуле — хотя куда при его безупречной осанке можно было еще распрямляться? — и вперил в «вольного художника» неподвижный, мрачный взгляд.

— Гражданин Куцейко, — ледяным, не предвещавшим ничего хорошего тоном изрек он, — я вам уже выдал повестку, поэтому разговор мы продолжим завтра в десять утра. А если вы сейчас же не закроете дверь, то ночевать будете в КПЗ!

Бедный Шурик с такой скоростью захлопнул дверь, что чуть не прищемил собственную голову.

— Повторяю вопрос, — повернулся ко мне Николай Иванович, — что вы делали вчера в кафе «У Еси»?

«Началось», — подумал я, но вовсе не о вопросе следователя. Пока он препирался с Шуриком, кто-то изменил написание имени владельца погребка на дисплее. Не приведи господи, если этим занялась Рыжая Харя. Однако особых волнений по этому поводу я не испытал. Индифферентно принял. Будь что будет.

— Отдыхал, — спокойно сказал я. — Сидел за стойкой и пил коньяк.

— И с которого по который час вы там находились?

— Не знаю, — честно признался я и пожал плечами. — Не смотрел на часы. Но ушел из погребка еще до начала криминальной разборки.

Следователь посмотрел на меня поверх очков и хитровато прищурился.

— А откуда вам известно, что случилось в кафе после вашего ухода?

Мои брови взметнулись, но я тут же взял себя в руки. Знаем мы эти штучки! И кино смотрим, и детективы почитываем. Правда, подобные вопросы — из самого низкопробного чтива.

— Об этом только что сказал гражданин Куцейко, — медленно, с расстановкой объяснил я. — А еще ранее, утром, вы мне по телефону сообщили.

Как говорится, каков вопрос, таков ответ.

Ответ отнюдь не смутил следователя, наоборот, он удовлетворенно хмыкнул. А я «увидел», что ни свой вопрос, ни мой ответ он в компьютер не занес. Нет, не ловил меня на слове следователь — это был тест на мою психологическую уравновешенность. Опять я ошибся в его интеллектуальном уровне. Действуют стереотипы: если мент — значит, дубина. Причем в большинстве случаев — стоеросовая.

— Выходит, не смотрели на часы… — задумчиво протянул Николай Иванович. — Отдыхали… Как это там у классика: «Счастливые часов не наблюдают»?

Я благоразумно промолчал.

— Вы были знакомы с гражданином Аркадием Моисеевичем Ураловичем?

— А кто это? — искренне удивился я.

— Прошу отвечать на вопросы конкретно: да или нет, — поставил меня на место Серебро.

—Нет.

— А с гражданином Сирии Саидом Шерези?