Слишком много привидений

Возле входа на ипподром я купил у чумазого босоногого мальчишки программку состязаний и отошел в сторону от скопившейся толпы, чтобы ознакомиться с регламентом и попытаться самостоятельно разобраться, что здесь к чему и почем. В программке значилось три заезда в бегах и пять скачек (чем бега отличаются от скачек, я, честно говоря, не понял). Скачка на Большой приз города значилась последней, и в ней участвовало восемь лошадей. Были перечислены клички лошадей, возраст, масть, их хозяева, фамилии конников и жокеев. В этом я более-менее разобрался, но вот как ставить ставки, не понял. Такой же темный лес, как масть лошадей. Как не знал я, чем отличается буланая лошадь от саврасой, точно так не мог понять, что представляет собой ставка на пару, экспресс или тройной экспресс.

Я поманил пальцем чумазого мальчишку с программками и, посулив два доллара, попросил посвятить в азы конного спорта. Парнишка честно отработал деньги. Понятно, с пеленок у ипподрома крутится, явно будущий завсегдатай.

Оказывается, в бегах участвуют рысаки с наездниками в качалках, а в скачках — лошади чистокровных пород с жокеями верхом. Ставить на пару — это на двух лошадей, авось какая-нибудь из них придет первой, экспресс — на двух первых лошадей с указанием конкретных мест. Тройной экспресс — на трех лошадей. Ставки на фаворитов дают небольшой выигрыш — десять к одиннадцати, двадцать к двадцати одному, зато, поставив на аутсайдера, можно выиграть целое состояние, если, конечно, он неожиданно придет первым.

— А где делают ставки? — задал я наиболее интересующий меня вопрос.

— В левом крыле на первом этаже, — с готовностью сообщил парнишка и в ожидании обещанного вознаграждения уставился на меня требовательным взглядом.

Сунув ему в руку два доллара, я снова открыл программку. Среди явных аутсайдеров на Большой приз значился конь-трехлетка с претенциозным именем Аристотель. Естественно, нечего мыслителю не своим делом заниматься. Ставки на него были один к шестидесяти. Поставить, что ли, на него?

Я прислушался к внутреннему голосу. Внутренний голос молчал.

— Эй, мужик…

Кто-то тронул меня за локоть.

Я обернулся. Передо мной стоял приземистый небритый мужчина неопределенного возраста в помятой серой рубашке, потертых кожаных галифе и сапогах для верховой езды. Вероятно, конюх, поскольку в столь затрапезном виде ни до жокея, ни до наездника он не дотягивал. Перебрасывая из угла в угол рта папиросу, он оценивающим взглядом окидывал мою фигуру.

— В чем дело?

— Первый раз на ипподроме? — развязно поинтересовался он.

— Да.

— Решил счастья попытать?

На этот раз уже я смерил его взглядом. Доверия небритый коротышка не внушал. Наоборот.

— Посмотрим… — осторожно сказал я, пожав плечами.

— Слышь, мужик, дело есть, — понизил голос коротышка. — Давай в сторонку отойдем…

Он подхватил меня под локоть и попытался куда-то увлечь. Однако я стоял непоколебимо.

— Говори здесь или проваливай, — грубо осадил я его напор. Такие типы иного тона не понимают.

Коротышка недовольно огляделся. У входа на ипподром толпился народ, мимо нас то и дело проходили люди, а чужие уши его явно не устраивали. И все же коротышка решился.

— Верняк есть, — доверительно зашептал он, косясь по сторонам. — В третьем заезде. Поставишь, в большом наваре будешь. Но выигрыш пополам.

Я снова прислушался к внутреннему голосу. Может, это именно тот самый шанс? Голос упорно молчал.

— А почему сам не ставишь?

Коротышка страдальчески вздохнул.

— Нельзя мне… Работаю здесь. Узнают —уволят. Это было похоже на правду, если бы глубоко в зрачках у него не плескалась еле уловимая мольба. На кидалу коротышка не походил, но доверия по-прежнему не вызывал. К тому же внутренний голос упорно молчал. Никак не реагировал.

— Значит, я буду рисковать своими деньгами, а ты только выигрышем?

— Да ничем ты не рискуешь! — с жаром зашептал коротышка, неверно поняв меня. Вероятно, подумал, что клиент заглотнул наживку, и осталось только подсечь, чтобы тот, как . окунь, затрепыхался на крючке. — Верняк, говорю тебе! Все заранее подстроено…

— Ищи дураков, — отрезал я и развернулся, чтобы уйти. На мгновение коротышка оторопел, но тут же снова схватил меня за рукав.

— Ну хоть на бутылку дай… — заканючил он. Я рассмеялся и, не оборачиваясь, отрицательно мотнул головой. Теперь стала понятна природа мольбы в его зрачках.

— Чтоб тебе здесь все состояние промотать! — услышал я вслед.

Мое «состояние» на настоящий момент оценивалось в сто восемьдесят долларов (десятку «подарил» на мыло и лампочки, еще столько же пришлось выложить таксисту за быструю езду) и, чтобы его промотать, необязательно было идти на ипподром. Зайдя в букмекерский зал, я снова раскрыл программку и прикинул свои шансы. Ни одна ставка на мои деньги не давала нужной суммы, кроме ставки на Аристотеля. Надо было рисковать, хотя внутренний голос продолжал упорно молчать. Вот так всегда — когда нужно, не дозовешься… А прорезывается в самый неподходящий момент, как это — было с господином Популенковым.