Слишком много счастья

– Да как обычно, – отвечает Рой. – Хочешь ко мне на работу устроиться?

Это их обычные шутки.

– Я уже устроилась. Слушай, я чего приехала. Ты не дашь мне завтра грузовик ненадолго? Надо отвезти Тигра к ветеринару. В машине не получается. Здоровый пес, ты же понимаешь. Извини, конечно.

Рой отвечает: ладно.

Отвезти Тигра к ветеринару, – думает он. – Это им влетит в копеечку.

– Тебе-то самому грузовик не поднадобится? – спрашивает она. – Обойдешься машиной?

Он-то как раз собирался завтра за дровами, потому и спешил закончить работу в мастерской. Ну, значит, надо сегодня после обеда ехать, – решает он про себя.

– Я тебе верну с полным баком бензина, – обещает Диана.

Надо самому не забыть наполнить бак, чтобы она этого не сделала. Рой хочет сказать ей, что вот, мол, собрался в лес, но что-то там не то происходит… но Диана уже вышла из сарая и идет к дому.

Проводив жену с племянницей и закончив дела, Рой садится в грузовик и отправляется на то же место, где был вчера. Может, остановиться и расспросить Перси поподробнее? Нет, решает он, не стоит, все равно толку не будет. Увидев такой к себе интерес, Перси начнет плести небылицы. Может, лучше поговорить с фермером? Тоже не надо, решает Рой, вспомнив все, о чем думал прошлым вечером.

Он останавливает грузовик у начала тропы, ведущей в чащу. Тропка эта вскоре кончится, но Рой еще раньше сворачивает с нее и не спеша идет по лесу, оглядывая деревья. Все точно так, как было вчера. Ничто не выдает задуманного Сатером плана. У Роя с собой бензопила и колун. Надо поторапливаться. Если появится кто-нибудь еще и начнутся претензии, Рой заявит, что получил разрешение от собственника и знать не знает ни о каком контракте. Более того, он скажет, что будет тут работать, пока фермер сам не явится и не велит ему уйти. Ну а если явится, то он, конечно, уйдет, какие проблемы? Только это вряд ли: Сатер человек тучный, тяжелый на подъем, да еще и прихрамывает. Ходить по участку он не любит.

– …так не пойдет, – бормочет Рой, обращаясь к невидимому собеседнику, прямо как Перси Маршалл. – Вы мне бумагу покажите!

В чаще леса почва обычно ухабистая, не такая, как на открытых местах, хотя бы даже и поблизости. Рою раньше казалось, что это от упавших деревьев: падают на землю, выворачивая корни, потом лежат и гниют. Там, где они сгнили, образуется бугор, а на месте, откуда вывернулся комель с корнями, – впадина. Но недавно прочитал про другую причину – где это писали? нет, не вспомнить, – прочитал про давние времена, сразу после ледникового периода. Тогда вода застывала между пластами земли, образуя лед, и он вытеснял землю на поверхность пригорками. И до сих пор так бывает в северных землях. Там, где землю не обрабатывают и не очищают, остаются эти пригорки.

А дальше с Роем происходит самый обычный неприятный случай. То, что может приключиться с каждым, кто замечтался, гуляя по лесу. С любым туристом, отправившимся в выходные поглазеть на природу. С каждым, кто думает, что чаща леса – это парк или вообще место для приятных прогулок. И с тем, кто надевает легкие ботинки вместо сапог. И не смотрит, куда идет. Вот с Роем этого ни разу раньше не происходило, хотя он сотни раз бывал в лесу. Ну ничего подобного.

Легкий снежок идет уже давно, и покрытая павшей листвой земля стала скользкой. Нога Роя скользит и подворачивается, и в тот же момент вторая нога проваливается сквозь снег куда-то вглубь. То есть после того, как левая нога подвернулась, его просто кинуло вперед, хотя тут надо было ступать осторожно, пробовать наст и выбирать место, куда поставить ногу. Ну и что? Что страшного случилось? Не так уж и глубоко провалился. Другое дело, если бы это была нора сурка. Просто споткнулся, попытался удержать равновесие – хоть уже сам понимал, что не получится, – и полетел на землю. Хорошо хоть успел отбросить подальше пилу и колун. Правда, сделал это неловко – ручка колуна ударила по колену левой, подвернувшейся, ноги. Тяжелая пила потащила все тело за собой, но как-то удалось свалиться, не напоровшись на нее.

Он прямо чувствовал, как падает – неотвратимо, словно в замедленной съемке. Мог сломать ребро, но не сломал. И топорище могло ударить его по лицу, но не ударило. А мог и ногу порезать. Он думает обо всех этих возможностях не с чувством облегчения – слава богу, не случилось! – но так, словно до сих пор не верит, что этого не произошло. То, как он поскользнулся, как провалился и упал, было настолько глупо и неловко, что уж дальше ничему не удивишься: могло все кончиться как угодно.