Слишком неправильно

Этого все еще недостаточно, поэтому я поворачиваю ее и заставляю лечь на меня. Мои руки и рот свободны, чтобы дать ей больше, пока она скачет на мне, диктуя темп.

Это неистово.

Ей так нужна разрядка, что она впивается когтями в мою спину, поднимаясь и опускаясь в торопливом, требовательном темпе.

Я поглаживаю ее большим пальцем и занимаюсь ее набухшей грудью, проводя зубами по твердым соскам. Она стонет, задыхается, и я никогда так не любил выражение ее лица, как в этот момент, когда она сосредоточена только на себе.

Когда наступает третий оргазм, я опрокидываюсь вместе с ней на край, еще несколько раз погружаясь в нее, прежде чем остановиться.

Мы оба задыхаемся, мои мышцы горят, грудь вздымается, а сердце колотится так, будто я только что пробежал марафон.

— Ты такая горячая, когда кончаешь, — говорю я, медленно отстраняясь и касаясь губами ее затылка. — Тебе хорошо? Хочешь еще?

Мы не можем долго обходиться без секса, но последние две недели мне приходилось самому заботиться о своем члене два, а иногда и по три раза в день. А сегодня? Это была самая дикая поездка с тех пор, как я узнал, что она беременна. Я немного жалею об этом, зная, что она, скорее всего, будет болеть весь день, но, черт возьми, если бы это не было горячо.

— Я пока в порядке. Прости, я…

— Не надо. Не извиняйся. Я дам тебе все, что нужно. — Я целую ее в лоб. — Поверь, я более чем рад твоему сексуальному влечению.

— Это гормоны. — Она прячет лицо в ложбинке моей шеи. — Доктор Джонс говорит, что я должна перестать быть такой возбужденной к концу второго триместра. А может, и раньше.

— Я чертовски надеюсь, что нет. — Я опускаю руку ниже, проводя пальцами по ее животику. — Когда она начнет пинаться? Я тут старею.

— Ты спрашиваешь каждый день. Он не начнет пинаться по крайней мере еще месяц, а возможно, и дольше.

Мы оба уверены в поле ребенка. Кэсс говорит, что это мальчик, но она ошибается.

Я поглаживаю выпуклость большим пальцем и постукиваю пальцами по середине, чтобы разбудить нашу маленькую принцессу. Хотя, возможно, все эти укачивания только что сделали свое дело.

— Пни, — шепчу я. — Давай, Ава, пни папу.

— Ава? Ты хочешь, чтобы твоего сына звали Ава? Над ним будут издеваться в школе.

— Это девочка.

— Это мальчик, — хмыкает она. — А что думают твои братья?

— Ну, один из них думает, что я гей. — Я ухмыляюсь и уворачиваюсь, когда она пытается ударить меня по голове.

— Я имела в виду пол ребенка.

— Это не важно.

Триумфальная улыбка кривит ее губы.

— Они в команде Оуэна, не так ли?

— Они из команды мальчика. Но, блядь, Оуэна не будет. Нико — единственный, кто все еще на моей стороне. Он ставит на девочку. Он поставил всем по сотне баксов.

— А разве он не проигрывает каждый раз?

— Заткнись. Это девочка. — Я притягиваю ее к себе и целую в макушку.

— Я скажу тебе, когда он, твой сын, начнет пинаться, так что, пожалуйста, перестань спрашивать каждый день. И еще, тебе нужно отпустить меня.

Я хихикаю, убирая руку. У нее сейчас объем мочевого пузыря как у младенца, и я готов поспорить, что дальше будет только хуже.

Неважно. Мне это нравится.

Мне нравится заботиться о ней. Мне нравится каждый вечер заезжать в продуктовый магазин, чтобы купить побольше лимонов или того, что она просит. Мне нравится прижимать ее к себе и гладить по волосам, пока мы смотрим кино.

И я. Люблю. Ее.

Так сильно, что иногда не могу дышать.

Мой телефон пикает на тумбочке через секунду после того, как Кэсс запирается в ванной. Сейчас только семь утра, но поскольку сегодня пятница и они собираются на работу или в колледж, я не удивляюсь, увидев уведомление из группового чата Хейсов.

Прежде чем я разблокирую экран и открою приложение, в быстрой последовательности раздается еще пять уведомлений. Первое, что бросается в глаза, — это фотография, присланная Коди. Не просто случайная картинка.

Это книга.

Точнее, «Сладкая правда» Айши Харлоу. На обложке мое лицо и пресс видны как день, моя рука перекинута через спину Мии, ее лицо скрыто за завесой волнистых светлых волос.

Кэсс показала мне экземпляр книги, как только она вышла несколько недель назад. Я совсем забыл о ней, но следовало догадаться, что рано или поздно мои братья найдут ее.

Коди:И награда «Модель года» за картину под названием «Самые низко висящие трусы» достается…

Я разразился хохотом. Из всего, что они могли бы найти неправильного в этой фотографии, джинсы, висящие низко на моих бедрах — согласно указаниям Кэсс во время съемки, демонстрирующие косые мышцы на моем животе, — это то, что Коди решил высмеять.

А не мою блестящую грудь, покрытую детским маслом.

Не беспорядок в моих волосах, как будто я только что встал с постели, потому что Айша в лучшем случае дерьмовый стилист.

Не то, как я смотрю в камеру.

Нет. Мои джинсы.

На экране появляется куча смеющихся эмодзи и гифов, и я прокручиваю вниз до следующего сообщения.

Тео:Логан. Это предупреждение. Дай нам поговорить. Мы беспокоимся о тебе.