Слишком поздно

Сама не знаю, как получается говорить внятно, потому что каждое слово норовит перейти во всхлип. Я кладу фрикадельки в соус, а когда отправляю следом спагетти, на кухню входит Далтон.

– Боже, Эйса, иди-ка ты душ прими. У нас аппетит пропадет, если за столом увидим всю эту твою кровищу.

Пользуясь тем, что Далтону удалось отвлечь Эйсу, я смотрю на Картера. Вид у него такой, будто он хочет сообщить мне уйму всего. Большим пальцем он проводит по нижней губе.

Я не закручиваю локон в колечко. Вместо этого чиркаю по губам средним пальцем и поворачиваюсь к Эйсе. Он откидывает мне волосы за плечо.

– Идем со мной в душ. А то мне будет тяжело одной рукой-то мыться.

Я качаю головой:

– Позже. Надо на кухне закончить.

Эйса гладит меня пальцами по руке, затем по кисти и по кольцу. Разворачивается и уходит, Далтон за ним. Едва мы остаемся с Картером наедине, как он спешит подойти, однако останавливается на некотором расстоянии, чтобы не вызывать у пацанов подозрений. Я на него не смотрю; не поднимая головы, впиваюсь пальцами в край столешницы.

– Все было не так, Слоун, – отчаянным шепотом выпаливает он. – Клянусь. Ты должна мне верить.

Я, по-прежнему не поднимая головы, отвечаю:

– С другой девкой сосался?

Наконец я все же медленно поворачиваюсь. Смотрю ему в глаза. Готова поклясться, что он вот-вот рискнет и притянет меня к себе.

Но Картер только качает головой.

– Я бы с тобой так не поступил. Все было иначе.

На этот раз он говорит медленно и отчетливо. Я не могу ему не верить, но мой жизненный опыт запрещает доверять всякому, у кого между ног член.

Картер оглядывается, не видно ли нас. Парни все в гостиной, отвернулись и смотрят «ящик». Тогда Картер подается ближе и сжимает мою руку.

– Я бы ни за что тебя не обидел. Никогда. Клянусь жизнью твоего брата, Слоун.

И вот тут меня берет злость. Никто не смеет клясться жизнью моего брата! Я опомниться не успеваю, как отвешиваю Картеру пощечину, да так звонко, что парни оборачиваются.

Поверить не могу, что ударила Картера. И непонятно, кто поражается больше: я, он или парни – эти уставились на нас во все глаза. Мне еще, наверное, никогда не было настолько больно, однако ума хватает, чтобы быстро обставить все так, будто в пощечине нет ничего личного.

– Ну-ка не суй пальцы в соус, козел! Что за манеры!

Картер с ходу понимает мой замысел и со смехом потирает щеку. Он идет в гостиную к остальным, и мне его нисколько не жаль. Мы с братом натерпелись несчастий, и меньше всего нам надо, чтобы кто-то врал, давая пустые обещания, и клялся при этом жизнью Стивена.

Я перемешиваю сраные спагетти. Вытираю слезы рукавом лонгслива и снова помешиваю в кастрюле. Спустя минуту подходит Далтон и тянется через меня за ложкой. Зачерпывает соус, пробует и, кивнув, бросает ложку в мойку. Попутно наклоняется ко мне и говорит: «Он тебе не врет, Слоун».

Затем уходит, а я больше не могу сдерживать слез. Уже не знаю, во что верить, кому доверять, на кого злиться, а кого любить. Иду к мойке и смываю с рук соус.

Надо убираться из этого дома.

Я иду к задней двери, бросив на ходу через плечо:

– Готовы ваши сраные спагетти, козлы вы блядские!

Глава тридцать четвертая Картер

Ополоснув последнюю тарелку, кладу ее в посудомойку.

Эйса к ужину так и не спустился. Слоун в дом не вернулась. Пару минут назад, прежде чем рискнуть и выйти поговорить с ней, я написал Далтону, попросив его глянуть, что там делает Эйса.

Протираю столешницу и включаю посудомойку. Слышу, как спускается Далтон, и в то же время мне приходит от него сообщение.

Далтон: «Эйса заторчал, голый на кровати. Очнется не скоро, но я тебе напишу, если он вздумает спуститься. Не отключай телефон».

Дважды, трижды перепроверяю, что на телефоне включен звук и вибросигнал. Затем прячу сотовый в карман и выхожу на задний двор, чтобы уладить дело со Слоун.

Она в самой середине бассейна, лежит на спине, глядя в звездное небо. Когда я прикрываю за собой дверь, она даже не смотрит в мою сторону.

Подойдя ближе, замечаю на спинке шезлонга ее джинсы и лонгслив.

Твою ж мать.

Она купается в нижнем белье.

Для Слоун это, может быть, и нормально, но я будто наступил на мину. В нижнем белье – это же, считай, без купальника.

Становлюсь у края бассейна. Слоун по-прежнему делает вид, будто не замечает меня. Ее лицо почти полностью под водой, но при свете из окон видно, что глаза у нее красные.

Если так подумать, то вляпались мы по самое не могу. Слоун расстроена, что я вроде как встречаюсь с кем-то, но ведь и сама при этом каждую ночь делит постель не со мной.

Черт, да она буквально сегодня целовалась мне назло с Эйсой.

Я ее не виню, знаю, как ей было больно. Как ей больно сейчас.

И как раз это тяжелее всего: не убеждать ее в том, что у меня правда к ней чувства, а пропускать ее боль и сомнения через себя.

Было бы куда проще раскрыться, но тогда я сорву операцию. Нарушу прямой приказ Райана. Да и Слоун безопаснее ничего не знать, особенно сейчас, когда Эйса пошел вразнос.

Стоило ему на кухне упомянуть Тилли, и Слоун побледнела. Я думал, убью гада на месте.