Слишком поздно (ЛП)

  - Слушай сюда, детка, - шепчу, глядя на нее сверху вниз. - Если ты пытаешься намекнуть, что не любишь меня, я очень расстроюсь. Действительно, блять, расстроюсь. Потому что это будет означать, что ты притворялась со мной с того дня, как переступила порог моего дома. Это будет означать, что ты симулировала каждый оргазм, каждый поцелуй, каждое слово, которое когда-либо мне говорила - просто, как ежемесячный платеж. И если это правда, значит ты шлюха, Слоан. Ты знаешь, что делают такие мужчины как я со шлюхами?

  Ее глаза расширяются от страха. Надеюсь, это значит, что я завладел ее вниманием.

  Она больше не пытается выползти из-под меня, так что это хороший знак.

  - Это был вопрос, детка. Ты знаешь, делают такие мужчины как я со шлюхами?

  Слеза стекает из ее глаза, когда она качает головой. Я чувствую, как дыхание из ее ноздрей разбивается о мою руку; она изо всех сил пытается втянуть побольше воздуха.

  Приближаюсь губами к ее уху.

  - Пожалуйста, не заставляй меня тебе показать.

  Мы лежим так еще несколько минут, пока я не отодвигаюсь и не смотрю на нее сверху вниз.

  Выражение ее лица не изменилось, но теперь она так сильно плачет под моей рукой, что даже сопли текут из носа. Они уже на моей руке. Я убираю руку подальше от ее рта и вытираю об кровать. Натягиваю рукав своей рубашки, и вытираю ее лицо.

  Ее губы дрожат. Не знаю почему, но я никогда не замечал, как это чертовски привлекательно. Закрыв глаза, мягко целую ее дрожащие губы.

  - Ты меня любишь? - шепчу против ее рта. - Или ты шлюха?

  Дрожащий выдох выходит из ее губ.

  - Я люблю тебя, - шепчет она. - Мне очень жаль. Я просто расстроилась, Аса.   Мне не нравится, когда ты мне врешь.

  Я прижимаюсь своим лбом к ее и выдыхаю. В каком-то смысле, она права. Я не должен никогда, блядь, врать ей о ее брате. Но если бы она была на моем месте, она бы сделала то же самое.

  - Не смей больше так на меня сердиться, Слоан, - отодвигаюсь и убираю волосы с ее лица. Они влажные и липнут к моей руке. Я провожу по ним пальцами, гладя по всей длине волос.

  - Мне не нравится моя реакция на твой гнев, - говорю тихо. - Что мне хочется сделать с тобой.

  Она кивает.

  - Мне тоже это не нравится, - говорит она.

  Ее глаза полны сожаления, но я не чувствую себя плохо. Она сама виновата, что я так с ней поступил. По крайней мере, частично. Стало утомительно врать так долго, что я перестал вести себя аккуратно.

  Отпускаю ее запястья и провожу руку по ее щеке, проникая пальцами к задней части шеи.

  - Теперь мы должны поцеловаться и помириться?

  Она кивает, и когда я прикасаюсь своими губами к ее, я вздыхаю с облегчением. Потому что за долю секунды, когда она шла к входной двери, я подумал, что она серьезно уйдет. Я подумал, возможно, мне никогда не удастся снова ее попробовать.

  Я успокаиваюсь, что это была пустая угроза. Не знаю, что бы я делал, если бы узнал, что она на самом деле меня не любит.

  Она поворачивает голову в сторону и открывает мне доступ к своей шее. Когда я поцелуями спускаюсь вниз по ее телу, она начинает расслабляться.

  Когда я, наконец, полностью снял с нее одежду, она раздвигает для меня ноги.

  Я прижимаюсь к ней.

  - Ты любишь меня, Слоан?

  Она кивает, а потом говорит:

  - Да, Аса. Я люблю тебя.

  Мой язык ныряет в ее рот одновременно с тем, как мой член ныряет в нее.

  В нее - туда, где я - это единственный человек, который там когда-либо был.

  Где я - единственный человек, который там когда-либо будет.

  - Ты моя, Слоан, - шепчу, трахая ее так, как она любит.

  Она сжимает мои руки и закрывает глаза.

  Она ощущается такой глубокой, она плачет все время.

Глава 37 СЛОАН

  Закрываю глаза и подставляю лицо под поток воды в душе.

  О чем я думала?

   Противостоять ему в одиночку, не предупредив Картера? Это было действительно тупо.

  Но в свою защиту могу сказать, что сложно здраво мыслить, когда тебя ослепляет ярость.

  Сегодня утром, после встречи с доктором, я получила телефонный звонок от социального работника. Тогда я уже подъезжала к кампусу, но когда открылась правда о том, что лечение брата финансировалось государством, я растерялась. Совсем растерялась. Развернула машину и помчалась в больницу, чтобы встретиться с врачом. Никогда я не была так зла, как в тот момент, когда возвращалась домой.

  Единственное, о чем могла думать – это Аса, и как я хочу его убить. Ярость действительно ослепляет. Когда я зашла на кухню, чтобы высказать ему все в лицо, меня не волновало, что Аса может навредить мне. Мне просто нужно было знать, правда ли что, Аса присылал мне фальшивые письма от имени государства. Я не желала этому верить, потому что это означало бы, что Аса на самом деле ненормальный. Только психи со справкой  могли придумать такую ложь и врать в течение двух лет.

  Я помню тот день, когда он принес мою почту, после того как мы впервые расстались. Письмо об оплате лечения лежало сверху. После его прочтения, я была опустошена. Ублюдок на самом деле обнадежил меня, сказал, если мне хоть что-то понадобится, он поможет любой ценой. Aca сказал: «Вот как ты поступаешь с теми, кого любишь, Слоан. Ты помогаешь им».