Слишком поздно (ЛП)

  «Ты должен повернуться лицом к судье, чтобы показать свое уважение».

  Я смеюсь и беру ручку.

  «К черту судью, и к черту тебя, Пол» - пишу я и протягиваю записку ему и снова переводя взгляд на Слоан.

  Теперь она смотрит на меня. Ее взгляд прикован ко мне, губы сжаты в одну линию так крепко, будто она нервничает. Мне нравится это. Очень нравится, на само деле. Когда она смотрит на меня, то что-то чувствует, и совсем не думает о Люке.

  - Я люблю тебя, - бесшумно произношу губами.

  Глаза Слоан опускаются на мои губы, и я улыбаюсь ей. Затем этот гребанный идиот – этот вонючий ебанный тупой ублюдок – встает и идет к последнему ряду, прямо туда, где сидит она.   Идет, пока не садится радом с ней. Обнимает мою чертову невесту, а она закрывает глаза и прижимается к его плечу, будто бы с облегчением. Наши взгляды пересекаются с этим ебанным тупым ублюдком, промывающим мозги – и он наклоняется вперед, прикрывая ее от меня. Он смотрит на меня, будто угрожающе призывает отвернуться.

  Я хочу убить его. На несколько секунд, я обдумываю варианты этого убийства.

 Схватить пистолет охранника и пристрелить его. Подбежать к нему, и сломать шею. Взять ручку, которой только что писал, и воткнуть ее прямо ему в артерию.

 Но ничего из этого я не делаю. Держу себя в руках, потому что уверен, что это дело обернется в мою пользу, и до следующего слушания меня выпустят.

  Его убийство может подождать.

 Я должен спланировать его убийство тщательнее и в более личной обстановке.

  Решаю отвернуться. Не потому что боюсь Люка, а потому что должен убедить судью в том, что он может выпустить меня.

  Стараюсь следить за каждым движением и словом обоих адвокатов. За каждым ответом судьи.  Я улыбаюсь, когда судья смотрит на меня. Но внутри кровь кипит. От осознания того, что Люк тут, сидит рядом с ней, обнимает ее. Скорее всего, это значит, что ночью она была с ним, пока я трахал свою собственную руку в тюремной камере. А еще это значит, что скорее всего он был внутри нее. Его пальцы, его член, его гребанный язык. Пробуя и забирая то, что принадлежит мне.

 То, что должно было быть только моим.

 Мой пульс учащается, когда судья поднимает свой молоток.

  - Судебное дело откладывается.

Я медленно выдыхаю через нос. Смотрю на Пола.

  - Что, черт возьми, сейчас произошло?

  Он взглядом показывает, что я должен молчать. Я снова смотрю в конец зала, когда слышу плач Слоан. Люк помогает ей подняться, она обнимает его и плачет. Рыдает.

  Она расстроена. Это не самые хорошие новости. Она расстроена из-за меня.

  - Они отправляют дело в суд? – спрашиваю я Пола. – Ты сказал, что дело не дойдет до суда.

  Пол трясет своей маленькой головой.

  - Нет, судья решил не отправлять дело в суд. Что значит, что твое заявление о самозащите было принято. Ты должен вернуться в свою камеру, но только для того, чтобы я внес за тебя залог. Это займет около четырех или пяти часов, но как только внесу залог, сразу приду за тобой.

  Наблюдаю, как Люк помогает Слоан выйти из зала суда. Тогда, почему она плачет? Если мои обвинения были отклонены, почему она плачет?

  - Как думаешь, сколько времени занимает восстановление после промывки мозгов? – интересуюсь я и оборачиваюсь.

  Пол пожимает плечами, - О чем ты говоришь, Аса?

  - Сколько времени займет терапия от промывания мозгов? Несколько недель? Месяцев? Больше года?

  Пол смотрит на меня, а потом качает головой.

  - Увидимся через несколько часов, Аса.

  Он встает, поэтому встаю и я. Все те же четыре охранника выводят меня из зала суда.

  Я должен быть чертовски рад тому, что обвинения отклонили. Следующее должно быть еще легче, потому что Пол сказал, что отдел Люка не выдвинул обвинений. Так что, пока я придерживаюсь плана о признании вины, никому не угрожаю и говорю им все, что они хотят знать о Джоне и Кевине, меня не будут судить за то, что я выстрелил в Люка.

  Это многое говорит о нашей судебной системе. Я бы убил этого парня, если бы не эти долбаные шесть сантиметров, но они отпускают меня потому что я признался в том, что психически не здоров.

  Я чертовски обожаю США.

  Но все равно, кажется, что все мои усилия пошли к чертям. С того момента, как у меня появились подозрения, что кто-то промывает Слоан мозги, я продумывал эту сложную схему, но так и не привел ее в действие. Я должен был рассказывать, что подстроил спектакль с притворными полицейским, и это было очень тяжело для моего эго. Я, блядь, горжусь этим планом, и хотел бы, чтобы весь мир знал о том как безукоризненно все прошло.