Слишком сильная женщина

Я заметила, что когда в одно время происходит слишком много плохих вещей, это переносится легче. Потому что переживать по каждой трагедии в отдельности уже нет ни сил, ни времени. А все скопом они вызывают стойкое ощущение полного провала и желание начать все сначала. По крайней мере, так происходит у меня.

И только с мыслью о смерти Кевина я смириться не могла.

— Ему пересадили почку. — Сестричка спустя три дня забежала ко мне, сияя от радости. — Ваш брат жив!

Я облегченно вздохнула:

— Как вы думаете, к нему уже пускают? — Я накануне встала на ноги и прихрамывала, но все-таки могла передвигаться самостоятельно.

— Думаю, вам лучше подняться к нему завтра. — Медсестра похлопала меня по плечу. — Вот видите, я же говорила, что все будет хорошо!

Она упорхнула, оставив за собой запах легких духов и лака для волос.

«Ничего подобного ты не говорила!» — отметила я про себя, подходя к окну. Но все равно я была несказанно рада, что Кевина удалось спасти!

Обернувшись, я увидела, что мой сотовый лежит прямо на кровати, вздохнула и отправилась, хромая, словно побитая лошадь, к телефону.

— Алена? — Просто удивительно, но я дозвонилась до нее с первой попытки. — Это ты нашла донора?

— Я привезла почку, — поправила она. — А ты куда делась?

— Отдыхаю в Куршавеле, — усмехнулась я, — катаюсь на горных лыжах…

— Ну тогда удачи. — Алена вздохнула. — Кстати, я уже сообщила Кевину, что больше его не люблю…

— Когда? — У меня даже дыхание перехватило.

— Час назад, как раз после операции…

— А он знает, что это ты… — Я замешкалась, подбирая слова.

— Он знает, что я спасла ему жизнь. И знает, что я от него ушла на самом деле. Он живой. Скоро будет здоровый. Получай его с потрохами и прощай! — Алена отключилась, а я только и смогла, что осторожно опуститься на кровать и негромко выругаться…

— Вот………..! — охарактеризовала я бывшую подругу.

С Кевином мне удалось увидеться в этот же день, а если быть точной, то в пять вечера.

Он лежал на кровати, бледный, подключенный к какому-то странному аппарату, измеряющему давление и температуру, вокруг стояли капельницы…

— Она меня больше не любит! — первое, что он сообщил, когда я присела рядом. — Она привезла мне почку, и мы расстались.

Я вздохнула:

— Как ты себя чувствуешь?

— Все отлично. — Кевин смотрел мимо меня. — Как ты думаешь, почему она так поступила?

— Кевин, — я похлопала его по руке, — вы расстались — и хватит об этом…

— Да, конечно. — Он отвернулся к окну. — Но почему она меня разлюбила? Ты не знаешь? Она ничего тебе не объяснила?

— У нас была дочь, — выпалила я, сама не ожидая от себя подобного поступка. — Она умерла…

Я хотела остановить этот скулеж во что бы то ни стало! Даже таким заявлением!!!

— Алена попросила меня ей больше не звонить. — Он сжал кулаки. — И я не буду ей звонить… Что ты сказала?

Он посмотрел на меня мутным взглядом:

— Боже, Сьюзи? Почему ты в больничной пижаме? Что с твоим лицом? А с ногой? Почему она перебинтована?

— Я попала в аварию. — Я смотрела на Кевина во все глаза. Поразительно, но он пропустил новость про нашего ребенка мимо ушей! И во мне что-то надломилось.

— Надеюсь, что с тобой все будет хорошо, — сообщил мне Кевин, когда в палату вошел его лечащий врач и попросил меня выйти:

— Он еще очень слаб…

«Но не настолько, чтобы не услышать про собственного ребенка!» Я вышла из палаты и побрела по коридору к себе.

Часть 4

Меня выписали из больницы на три недели раньше, чем Кевина. Я расплатилась за разбитые иномарки, переехала в однокомнатную квартиру и наконец-то добралась до генерального «Лавроффа». Кстати, напрасно, потому что с моей клининговой компании «Блеск» были сняты все обвинения. К счастью, документы похитили люди, не имеющие к моей компании никакого отношения.

А я разыскивала Ритку, ее не было дома, она не отвечала на звонки, ее сотовый был заблокирован.

— Кевин, надо что-то делать. — Я наблюдала за тем, как он поглощает кефир. Кевин пил прямо из пакета, неприятно хлюпая и чавкая.

— Наверное, развлекается где-нибудь с Мареком, — отмахнулся он. После расставания с Аленкой он снова стал походить на самого себя, с той лишь разницей, что злости в нем стало побольше. Как он и обещал, за этот месяц он ни разу не вспомнил (по крайней мере вслух) об Алене. Впрочем, как и о нашем ребенке (если он вообще тогда меня услышал).

— Не думаю. — Это трудно объяснить, но меня мучили какие-то неясные страхи.

— Господи, Сьюзи, я-то что могу сделать? — взорвался Кевин и пролил кефир на пижаму. — Вот видишь! Все из-за тебя!

«А из-за тебя я потеряла квартиру, деньги и едва не лишилась компании! — Первая здравая мысль неприятно обожгла мое сердце. — Ради чего?!»

Я взглянула на Кевина чужими глазами: небритый мужик, взъерошенный и колючий, в пятнах кефира на больничной пижаме…

— Почему ты ни разу не спросил, как мои дела? — внезапно задала я самый простой вопрос, который должна была задать гораздо раньше.

— Что? — Кевин очень удивился. — Ах да. — Он даже смутился, все-таки он был хорошо воспитан. — Как твои дела?