Слишком стар для мороженого (ЛП)

Мама ворвалась в нашу комнату с мешком в руках и опрокинула котят на пол. Я старался не замечать, что их головы были свернуты набок. Мы закричали. Мама посмотрела на меня, и мне показалось, что под кожей ее лица что-то шевелится, как будто внутренние демоны пытаются освободиться. Она молча стояла и наблюдала, а затем ушла. Раздались крики. Что-то разбилось. Мы плакали еще сильнее, обнимая друг друга, когда завыл папа. Мама не вернулась, и я встал, чтобы накрыть мертвых котят своим одеялом с логотипом из "Звездных войн".

Мы втроем втиснулись в койку Круза, соленые и потные, как сардины. Ветер порывами налетал на брезент, вдыхая и выдыхая воздух, хрустел-скрипел. Один из котят не умер и шевелился под одеялом. Он не мог мяукать, но мы наблюдали, как он пытается уползти. Лапы месили ковер.

Я предложил включить радио, чтобы отвлечься от происходящего кошмара.

— Нет, — сказал Бо. — Она нас услышит.

Оставшийся в живых котенок выполз наружу и перевернулся на спину, кровь просочилась между острыми зубами. Бо велел нам не смотреть, когда слез с раскладушки и попросил у меня подушку. Я знал, что он собирается делать.

— Бо, пожалуйста, — сказал я. — Должен быть другой способ.

— Без вариантов.

Это была самая взрослая вещь, которую я когда-либо слышал от брата. Бо был всего на год старше меня. У него начался период полового созревания, на груди появились волоски, и он говорил, что у него постоянно болят голени. Но все это уже не имело значения, потому что он плакал, как все мы, все одинаково. Он положил подушку на котенка и был нежен. Я чувствовал себя частью этого. Как будто я был над подушкой и помогал ее удерживать, но в то же время находился под ней и не мог дышать.

Бо вернулся в постель, когда все было готово, и мы стали ждать утра. Папа всегда приходил к нам первым, потому что мама спала допоздна. Брезент хрустел там и сям до самого рассвета. В нашей комнате пахло сырым мехом. Братья спали. Я вывернулась из постели, стараясь не смотреть на одеяло и подушку, и приложил ухо к двери.

Подозрительно тихо. С папой все в порядке?!

Мимо прогрохотал поезд. Дом содрогнулся. Я слышал, как в кухонных ящиках прыгают столовые приборы, как дрожат на настенных крючках декоративные тарелки, подаренные нам бабушкой Нан перед смертью. Мне часто снилось, как я перебегаю дорогу и прыгаю в один из поездов, который уносит меня прочь, быстрый, как кролик, как любит говорить папа. Место назначения не имело значения, важно было только то, что я сбежал. Но я буду скучать по братьям. Я повернулся и посмотрел на них, устроившихся на матрасе. Они росли, как и я. Я бегал за Бо, а Круз — за мной. Время подгоняло нас. Мне было интересно, кем мы станем когда-нибудь. Пройдут года и все может поменяться.

После рассвета Круз встал, чтобы сходить в туалет, но я остановил его рукой.

— Что-то не так, — сказал я с дрожью в голосе, — Очень тихо.

Круз хныкал. В нашем сундуке с игрушками лежал старый пластиковый стаканчик из KFC. Он был полон зеленых пластмассовых солдатиков. Я высыпал их и сказал Крузу, чтобы он сходил туда. Он попросил нас смотреть в другую сторону. Когда он закончил, я сдернул брезент с подоконника и выдернул скобы, чтобы опрокинуть стаканчик. Мне было грустно за Круза, когда мы слушали плеск. Он всегда был застенчивым и легко смущался.

Бо велел нам держаться вместе и перестать дрожать.

— Я собираюсь проверить, что происходит.

— Нет, — сказал я. — Останься.

Мой голос не был похож на мой собственный.

— Разве ты не видел, как эта штука двигалась под ее лицом?

Бо посмотрел на свою руку, лежащую на дверной ручке. Тогда он показался мне мужественным, словно кто-то из телевизионного шоу.

— Я должен, — сказал он. — Это моя работа, и я не справлялся с ней. Я не должен был отпускать тебя вчера вечером. Мне очень жаль. Можешь взять пасхальное яйцо, которое я хранил в морозилке.

Мы смотрели, как он на цыпочках скрылся из виду, как за ним закрылась дверь. Я затаил дыхание. Казалось, что дом живет в ожидании. Прошло несколько минут, и мы услышали его безумный крик.

Круз вцепился в меня, просил не оставлять его, когда я подбежал к двери и распахнул ее. Его ногти впились в мою плоть. Он прижался ко мне, пока я крадучись шел по коридору, который тянулся до Т-образного перекрестка. С одной стороны была гостиная. С другой — спальня мамы и папы. Дверь была приоткрыта на дюйм или два, и через щель я увидел тень.

Меня охватило жуткое ощущение неминуемой опасности, будто за мной наблюдают и вот-вот случится что-то плохое.

У тени были серебряные глаза, и от нее пахло "Таулой Стронг". Она вздрогнула, увидев на ковре мелькнувшую фигуру, и бросилась к двери, чтобы захлопнуть ее.

— БЕГИ! — успел выкрикнуть Бо.

Дерево застонало под ее весом. Потом раздались царапающие звуки.

— Блядь, кролик, — услышал я рык матери. — Убью!