Слишком твоя

– Деда, да-да-дай, – тянет руки Василиса к нему, и я отдаю дочку.

– Ты как? – спрашивает, садясь на плетеный диванчик.

– Если честно, не знаю.

– Счастье оно такое, сынок, – хлопает по плечу. – Полька, когда родилась, я неделю почти не разговаривал.

– Да ладно вам.

– Правда. Зинка уже в больницу думала меня определить. А когда встретил их из роддома, сразу ожил. Раньше ведь не было такого, чтобы прийти и быть с женой на родах. Да и лежали потом неделю, а то и больше. Так что поезжай-ка ты к своей семье, а мы стариками тут посидим.

– Только хотел. Не могу быть далеко от нее.

– Ей повезло, Алексей, что она встретила тебя. И я счастлив за свою дочь.

– Это мне повезло, – улыбаюсь отцу Полины.

Мы уже давно нашли с ним общий язык и часто именно он становится тем, к кому я иду чтобы просто поговорить.

– Согласен. Но сам знаешь, если обидишь…

– Знаю. Спасибо вам, поеду.

Сажусь в машину, посадив Ваську в кресло и еду к ней.

Тихо входим в палату, чтобы не разбудить. Даже дочка впервые, кажется, понимает, что значит тихо.

– Мама, – произносит шепотом, смотря на спящую красавицу.

– Она немного устала.

Выхожу из палаты и направляюсь в боксы, которые отделены, но расположены специально так, чтобы отцы и родственники могли посмотреть детей.

– Ляля, – восклицает малышка.

– Сестра твоя. Настя.

– Нань-нань.

Гляжу на мою третью девочку и походу сейчас реально зареву.

Медсестра подходит к люльке и забирает ее, поэтому мы располагаемся в соседней комнате палаты Полины, которую выкупили на все время ее пребывания в клинике и тихонько ждем пока проснется наша мама.

– Леш, – слышу хрипловатый голосок.

– Мама, – кричит Васька и мечется по комнате.

Вхожу с ней на руках к Полине, и та начинает рыдать.

– Я уж подумал, что ты выполнила норму слез за эти девять месяцев.

– Не бурчи, дай поплакать, – обнимает нашу дочку, которая легла к ней на кровать и кажется скоро уснет сама.

– Мама, нань-нань.

– Что?

– Я показал ей Настю. И она назвала ее так.

– Оригинально. Как там родители?

– Поздравляют нас и ждут дома.

– Кажется Василек спать хочет, – гладит ее светлые волосы.

– Я бы и сам завалился рядом с тобой, только бы и меня так погладили.

– Тебе Уваров не светит подобного еще долго.

– Ты слишком жестока.

– Сам виноват. Я говорила подождать годика два. Ты сказал, что от одного раза не будет ничего. И твое ничего родилось пару часов назад.

– А я и рад.

– Еще бы ты не был рад.

– Как тут наша мамочка себя чувствует? – входит медсестра с ребенком на руках.

– Ой, моя девочка.

Забираю уснувшую все-таки Василису и переношу в соседнюю комнату, укладывая в кроватку, которую попросили специально поставить тут, вот как знали.

Возвращаюсь назад и наблюдаю за тем, как Поля кормит ставшей еще больше грудью Настю.

– Леша, я прям слышу, как спариваются твои мозги.

– Тогда ты знаешь, что с тобой будет уже через пару недель.

– Пару недель?

– Ну ладно, недельки три не больше.

– Ну и что же?

– Вот доживешь увидишь, а пока что дай хоть за вторую подержусь, – тяну руку, но конечно не собираюсь трогать грязными руками ее.

Отталкивает мою ладонь, но я ловлю ее кисть и целую много раз.

– Ты подлиза наглая.

– Ага, потому и любишь.

– Нет, я тебя люблю, потому что у тебя член волшебный.

– Он как приложение.

– Нет, он главный, а ты к нему уже приложение, – смеется лежит.

– Эх, Полинка. И даже поугрожать нечем тебе. Ни минетом, ни проникновением через попку, и даже связыванием. Все ты любишь.

– Ну так, я у тебя универсальная.

– Уникальная.

– А ты хочешь, чтобы я покричала для приличия?

– Ага, чтобы поуговаривать. Склонить к разврату, а ты в итоге меня скорее склонишь к чему-нибудь.

– Ну надо же мне реализовать весь свой потенциал до старости. Муж то у меня один.

– На все согласный прошу заметить, – улыбаюсь ей и вижу, как на ее лице меняется эмоция.

Плохой знак. Очень плохой. Сейчас рванет. Быстро подхожу и забираю ребенка, перекладывая в специальную люльку.

– Что-то я запуталась, в чем проблема? Тебе нужна такая, которая вся нераспечатанная и не видавшая члена мужского? – смотрит со злобой на меня.

Я ж сказал.

– Ау, – щелкаю пальцами, – мы шли по прямой, Поль, ты куда сошла? В дебри понесло малек.

– Уваров, че за намеки? – приподнимается на локте одном.

– Да не намеки это. Мы шутили же с тобой, – стою перед ней и оправдываюсь за то, что она там у себя в голове надумала, охеренно.

– Такие шутки перерастают в скорую реализацию.

– Вот ты вроде уже родила, а загоны остались.

– То есть тебя теперь во мне все не устраивает, – жесть.

– Да что ж такое, – взмахиваю руками и принимаюсь ходить по палате. – Ты меня решила в гроб свести раньше времени, путем заеба мозгов до полного их иссушения?

– То есть я мозгоебка?

– Кажется пора придумывать стоп-слово, чтобы после него тебя обрубало по середине дурных мыслей. Девять гребаных месяцев я целовал твой зад и в прямом, и в переносном смысле, а ты все о том же?

– Ну так нашел бы не целованный зад. Не беременный. И не замужний за тобой. Вали нафиг отсюда, раз тебя что-то не устраивает, понял?