Слишком высокие ставки

—    Если бы я встретил тебя при других обстоятельствах, ты сказала бы мне то же самое? — Он передвинулся, крепче прижимая ее к себе. — Если бы в тот день я сошел на берег с «Персефоны», нашел тебя и попросил быть со мной, ты бы сопротивлялась?

—    Да, — ответила она, ощущая, как сердце вдруг сильно сжалось в груди. — Потому что, как только бы ты узнал, кто я, вспомнил бы о мести.

—    Может быть, — сказал он. — Но мне интересно. — Он наклонил голову и нежно поцеловал ее в губы, а потом прибавил: — Мне интересно, как губы, говорящие такие колкости, могут быть такими сладкими?

Джоанна едва сдержала стон, когда он начал неторопливо ласкать ее грудь и бедра. Вассос поднял голову и посмотрел на нее.

—    Я предупреждал, что хочу, чтобы удовольствие было взаимным, Джоанна. Поэтому обними меня и поцелуй.

—    Ты слишком о многом просишь, — хрипло сказала она.

Он повел мощным плечом:

—    Запомни, дорогая, ты сама сделала свой выбор.

Горданис опустился на нее, и она, почувствовав прикосновение его возбужденной плоти, закрыла глаза. Он стремительно вошел в нее, и она оказалась ошеломлена резкой болью. Несмотря на намерение никак не реагировать на действия Горданиса, Джоанна испуганно закричала.

Она услышала, как он ахнул. Отстранившись от нее, Вассос улегся на спину рядом с ней, прерывисто дыша. Когда он снова передвинулся, она невольно вздрогнула. Но он лишь потянулся за халатом, надев который, подошел к двери и повелительно крикнул.

Через мгновение появилась Хара. Горданис опустил голову и стал тихо и быстро говорить по-гречески. Джоанна увидела, как пожилая женщина в ужасе прижала руку к щеке, слушая своего хозяина. Она начала что-то говорить, но он заставил ее замолчать, опустив руку на плечо. Развернув Хару лицом к кровати, он вышел и тихо закрыл за собой дверь.

Разрыдавшись, Джоанна уткнулась лицом в подушку. И вдруг почувствовала, как Хара с удивительной нежностью подняла ее голову и прижала к своей пышной груди. Женщина гладила Джоанну по голове и что-то тихо говорила по-гречески.

В конце концов Джоанна отстранилась от Хары и вытерла лицо мокрыми пальцами. Проследив за взглядом Хары, она в отчаянии и смущении увидела кровь у себя между ног и на простыне.

—    О боже, извините, — сказала она дрожащим голосом.

—    Не надо печалиться, — по-доброму, но твердо произнесла Хара. — Иногда в первый раз бывает не очень приятно. — Она коснулась рукой разгоряченной щеки Джоанны. — Но теперь господин Вассос знает, что вы честная девушка, и будет с вами добр в постели. Он будет дарить вам только наслаждение. — Хара улыбнулась: — Я приготовлю для вас ванну.

—    Нет, — ответила Джоанна. — Этого я хочу меньше всего.

—    Не хотите принимать ванну? — Хара казалась сбитой с толку.

—    Я не хочу, чтобы мистер Горданис был со мной добр. — Она села. — Он никогда больше не прикоснется ко мне.

—    Ой-ой-ой. Какая глупость, — упрекнула ее Хара. — Но ведь он ни о чем не знал. — Она посмотрела на Джоанну заговорщически. — Вы будете близки. Вы красивая девушка, госпожа Джоанна. Рядом с вами должен быть красивый мужчина, который будет дарить вам радость в постели. Он подарит вам… — она вдруг остановилась, на ее лице появилось выражение неловкости, — много счастья.

Пока Хара хлопотала в ванной комнате, Джоанна задавалась вопросом, что именно хотела ей сказать горничная.

Когда она приняла ванну, Хара расчесала ей волосы и заявила:

—    А теперь отдыхайте. После я принесу вам новые платья, чтобы вы нарядились для господина Вассоса.

—    Нет, — быстро и решительно сказала Джоанна. — Я не шутила, когда говорила, что мне ничего от него не нужно. Я не хочу ни для кого наряжаться. Если бы я была уродиной, то не оказалась бы здесь, и ничего бы не произошло.

Хара не стала с ней спорить. Она просто закрыла ставни, задернула шторы и уложила Джоанну спать, словно ребенка.

—    Отдыхайте, дорогая, — тихо произнесла она и вышла.

Прошло немало времени, прежде чем Джоанна погрузилась в желанное забытье. Она была слишком напряжена и постоянно прислушивалась и поглядывала на дверь, боясь, что вернется Горданис.

Она проснулась на закате. Умывшись и почистив зубы, Джоанна заплела волосы в косу, надела юбку, расшитую маргаритками, и блузку — одежду, которую недавно предлагала ей Хара.

Спускаясь по широкой мраморной лестнице, она посмотрела на статую Персефоны.

«Не следовало тебе есть те зерна, — подумала Джоанна. — Но я не совершу подобную ошибку, не приму ничего от Вассоса Горданиса. Ни одного наряда, ни одного драгоценного камня. И не нужна мне его так называемая доброта, ибо я знаю, что под ней подразумевается».

—    Мадемуазель?

Джоанна вздрогнула и увидела Ставроса у подножия лестницы.

—    Господин Вассос хочет поговорить с вами в своем кабинете.

«Как все нелепо», — подумала она, но отрывисто кивнула и последовала за ним. Складывалось впечатление, что Ставрос ведет ее в кабинет директора школы, где ее ждет выговор.

Ее привели в комнату в дальнем конце дома с видом на бассейн.