Слишком высокие ставки

—    Вы не должны… Не можете так поступать. Вы вмешиваетесь в дела, в которых ничего не понимаете, и вы рискуете его рассердить.

—    Напротив, я точно знаю, что делаю и почему. Кроме того, упрямство характерно не только для вашего босса, — беспечно прибавила она.

Налив себе еше кофе, Джоанна присела и посмотрела на залитый лунным светом сад.

С самого начала она знала, что ее ежедневное длительное отсутствие будет замечено. Впервые она бросала открытый вызов Горданису, не заботясь о возможных последствиях.

Джоанна не ждала, что Соула будет принимать ее с распростертыми объятиями, но женщина больше не относилась к ней с насмешливым презрением.

Судя по всему, Соула была плохой хозяйкой, если судить по количеству окурков в блюдце на столе в гостиной. Она смолила как паровоз.

Ее готовка оказалась довольно сносной. Ежедневно в духовке можно было найти мясное блюдо, а также свежевыпеченный хлеб.

Но самым главным достоинством Соулы было то, что она имела привычку исчезать из дома на несколько часов, оставляя Джоанну и Элени наедине. Она никогда не объясняла своего исчезновения, а Джоанна ни о чем ее не спрашивала. Элени казалась гораздо спокойнее в отсутствие матери.

Как выяснила Джоанна, языковой барьер в общении с девочкой оказался наименьшей проблемой. Как только Элени перестала дичиться, она показала себя смышленым ребенком с пытливым умом и довольно богатой лексикой. С помощью книжки с картинками или за счет обычного называния различных предметов Джоанне удалось увеличить свои познания в греческом языке и научить девочку английским эквивалентам. Элени быстро окрепла физически с тех пор, как ей было разрешено бегать без опаски испачкать или порвать вычурные платья.

Джоанна научила девочку рисовать и играть в мяч. Иногда они играли в прятки и пятнашки в оливковой роще. Джоанна обнаружила в доме небольшой трехколесный велосипед в магазинной упаковке, и под ее руководством Элени вскоре научились на нем ездить.

Каждое утро она встречала Джоанну с сияющими и жаждущими глазами.

В то же время из головы Джоанны не выходила мысль о том, что скоро вернется Вассос и узнает, как она проводила время в его отсутствие.

Было начало вечера следующего дня, когда Джоанна вышла из оливковой рощи и отправилась на виллу.

Почти сразу после ее прихода Соула куда-то испарилась и долго отсутствовала, и Джоанна уже начала беспокойно поглядывать на часы.

—    Где вы были? — резко спросила она, когда гречанка вновь появилась, держа сигарету в зубах. — Я думала, вы не вернетесь.

Соула пожала плечами, ничуть не смущаясь. Она выглядела спокойной и почти веселой:

—    Есть проблемы? Тогда чего вы не уходите? Оставили бы Элени в саду.

—    Я никогда бы этого не сделала, — холодно ответила Джоанна. — И вам так поступать не следует.

—    Тут безопасно, — возразила Соула. — Кто навредит ребенку Горданиса на острове Горданиса? — Она помолчала, оценивающе оглядывая Джоанну. — Завтра придете, англичанка?

Джоанна поборола гнев.

—    Да, — коротко сказала она. — Я приду. И я думаю, нам придется поговорить, госпожа.

Элени схватилась маленькими пальцами за складки юбки Джоанны и что-то прошептала.

—    Она ждет от вас обещания, — перевела Соула.

Джоанна погладила темноволосую головку ребенка.

—    Я завтра приду, — тихо сказала она. — Я обещаю.

На террасе виллы Джоанну ждали Ставрос, Хара и Андонис. Увидев их, она обо всем догадалась.

—    Господин Вассос? — спросила она, переводя взгляд то на одного, то на другого и чувствуя, как екает сердце.

Ставрос склонил голову набок в знак согласия:

—    Он ждет вас, мадемуазель.

Джоанна направилась прямиком в его кабинет.

* * *

Вассос стоял у окна, его высокая фигура казалась вырезанной из камня. Он не двигался, когда она вошла и мягко и нерешительно позвала по имени.

Повернувшись, он оглядел ее с головы до ног, поджав губы в тонкую линию. Она физически ощущала его гнев.

От страха у нее пересохло во рту, как в ту ночь, когда он выиграл ее в покер.

—    Итак, — сказал он, — ты вернулась.

—    Ты искал меня? — Она старалась говорить спокойно.

—    Я посылал за тобой, — резко уточнил он. — Мне сказали, вы вмешиваетесь не в свои дела, мадемуазель, и действуете вопреки моей воле. Но с этим покончено. Ты больше никогда не пойдешь в дом в оливковой роще, запомни.

Джоанна вздернула подбородок:

—    У меня иное мнение. Я считаю, что одинокий и брошенный ребенок должен быть объектом всеобщего внимания, господин Горданис.

—    Хватит! — рассвирепел он. — Это не обсуждается. Я тебе приказываю, Джоанна. Будет разумно, если ты мне подчинишься.

—    В данном случае я предпочту сострадание разуму, — ответила она. — Когда-то ты резко высказался о моем отце и о том, как он со мной обращался, какой опасности меня подвергал. Что ж, позволь сказать тебе, что твои собственные взгляды на отцовство не являются идеальными. На самом деле ты поступаешь гораздо хуже — ты полностью игнорируешь своего ребенка, потому что больше не желаешь видеть его мать!

Вассос обошел стол и свирепо уставился на Джоанну, но она выдержала его взгляд.