Слюни

В тот момент я думал о том, что Янни, мой друг, наверняка улыбается, счастливый. Радуется, что ему предложили решение вопроса, выход из тупика, протянули руку в помощь – и кто же это? Я, его лучший друг. Но возникает вопрос: где ты был, Янни, когда я сидел один в четырёх стенах или шатался призраком по городу. Я жил всеми забытый, покинутый надеждой, разбитый и жаждущий разговора, проглоченный цифровой эпохой технологий, переваренный и выплюнутый на мокрый от чужих слёз и плевков тротуар, обратившийся в прах через сморщенное лоно Безразличия, только в другой плоти, уставший призрак поколения, выглядывающий из-за угла, рассматривающий людей из-под козырька кепки, пленённый красотой молодости. Это всё я, твой друг, Блабл.

Перемотка.

Настоящее время.

И что на выходе? Я нахожусь в квартире у Евы, перечитываю то, что написал Янни Плак о своих переживаниях к ней, теперь уже моей девушке, проживаю с ним то единственное лето, когда ещё можно было что-то изменить, а сейчас и стараться нет смысла. Я читаю о том, как они проводили время в горах, ночевали в палатке, пили вино, спускались в соляные пещеры. Читая об этом, я вроде как следую за ними. Я даже могу представить без всякого труда, что тоже был там, рядом с ними – вот до чего я довёл себя.

Вот то, что сделали со мной все эти люди.

…они катаются на лошадях в природном парке, а я запрягаю лошадей, помогаю Еве забраться на лошадь – так, чтобы она не упала и не свернула себе шею – усаживаю её в седло, любуясь тем, как узкие брюки цвета хаки обтягивают её ягодицы, складываются в треугольник у неё между ног. Янни Плак тоже смотрит туда, но краснеет и, смущаясь, отводит взгляд в сторону. Я – скромный слуга Бартлби, помощник, на службе слова. Они кормят уток на пруду, а я подаю им отравленный хлеб. Я наливаю им пиво в баре "Горбыль", куда они идут в пятницу вечером, чтобы немного повеселиться. Я ставлю для них музыку, пишу тексты к песням, которые они будут петь в караоке, обнявшись, кривляясь, как все молодые и пьяные. Я суфлёр, и я подсказываю Янни Плаку, что говорить Еве, когда они переписываются. Я помогаю ему составить предложение так, чтобы Янни казался умным и интересным, чтобы Ева захотела общаться с ним.

Я выскребаю из себя душу, остатки разума, прежней человечности, которая в итоге суициднулась, разбилась об асфальт непонимания. Я поджигаю эту смесь на ложке, остужаю её под сладкими слезами мёртвых, ловлю последний вздох жертвы, вдыхаю его носом, выдыхаю ртом, ложка запотевает. Я давлю эту смесь чьим-то большим пальцем с наманикюренным ногтем, высыпаю содержимое на пергамент, скручиваю, слюнявлю край бумаги шершавым языком проститутки, поджигаю и передаю Янни Плаку.

Я говорю:

– Затянись, как следует, брат.

Я говорю:

– Это дерьмо лучшего сорта.

И что делает Янни Плак? Разумеется, он затягивается. Потому что духовно, интеллектуально он кормится с моих рук, хотя у меня самого нет денег на приличный ужин.

Используйте меня, опустошите меня, высосите из меня все соки – вместе с моей кровью, потом, слезами и спермой. Упейтесь моим смехом досыта. А потом изобразите удивление и спросите: почему ты так жесток, парень? Спросите меня, почему я забираю девушек, которые вам нравятся? Я не люблю людей. Я ненавижу себя, как человека, за те слабости, что присущи всему нашему роду. Ужасно, но факт.

И вот я работаю над книгой, точнее, над тем собранием набросков, сочинений, эссе, диалогов, вычлененных из переписок. Описаниями поездок, переживаниями и чувствами, которые испытывал мой некогда друг, Янни Плак, к моей девушке, Еве. Я перебираю их встречи, его фантазии и любовные сцены, которые придумываю сам. Случайные замечания, нелепые появления других людей, которые так же быстро исчезают из повествования, так как это история двоих, не более того. Взаимные претензии, ссоры и слезы – много слёз, преследуемых лихорадочным жаром прошлого лета, которое схоронилось в прежней жизни. Я пытаюсь собрать воедино то, что понаписал Янни Плак, следуя моему совету, и отправил мне, чтобы я вынес свой вердикт на счёт прочитанного. Старый друг поделился со мной этим бредом в ту пору, когда ещё доверял мне. Когда мы общались.