Слоеный торт

Водитель бесшумно останавливается напротив дома, вылезает, обходит машину и открывает заднюю дверь. Я выбираюсь из салона, он садится обратно и уезжает прочь. За все время парень не проронил ни слова, ни единого звука. Очень впечатляет. Я нахожу кнопку звонка и жму ее, внутри слышится протяжный гудок. Тревор открывает дверь и улыбается, держа одной рукой громадного датского дога за массивный стальной ошейник-удавку. Пес ведет себя довольно дружелюбно, совсем не так, как злобные шавки, страдающие комплексом неполноценности и вынужденные компенсировать его, проявляя излишнюю агрессивность. На его спине можно спокойно катать маленьких детей. Псина тяжело дышит и подпрыгивает от восторга. В нем около пяти футов роста, а веса, должно быть, двенадцать или все тринадцать стоунов. Он очень похож на Гуфи.

– Это Альберт. Он тупой, как пробка, – сообщает Тревор.

Если собаки похожи на своих хозяев, то Тревор и Альберт просто созданы друг для друга. На фоне хозяина дог выглядит не таким огромным.

Тревор приглашает меня в дом. Дом действительно потрясающий. Везде деревянные полы и балки, но не из старой древесины, а из свежей светлой сосны. Все продумано и выполнено с особым вкусом. По всему дому распространяется аромат кокоса, лайма, лимонника и других тайских пряностей. Тревор проводит меня на кухню.

– Это Мэнди, – представляет он свою жену.

Она маленькая и изящная. Опять-таки по сравнению с мужем. Стоя рядом, девушка достает ему только до груди. Мэнди белокура и довольно мила. Их дети, полуторагодовалая дочь и трехгодовалый сын, едят за стойкой треску с Печеными бобами. Малышка сидит на высоком детском стульчике, а Мэнди ее кормит. Это именно то, что необходимо мне сегодня вечером, – уютная обстановка семейной Жизни и домашняя пища.

– Сейчас покушают дети, потом начнем мы. Они и так уже засиделись.

– Ты сам выстроил этот дом?

– Нет. Но если бы я и стал что-то строить сам, – говорит Тревор, – то это обязательно был бы именно он. Его соорудили для одной шведской фирмы, перебравшейся сюда в восьмидесятые. Они построили завод недалеко от города. А эти дома предназначались для высшего руководства. Здесь вдоль дороги еще с дюжину таких.

– Их не так-то легко найти.

– Что ты хочешь от шведов? Для них главное – единение с природой, а не удаленность от окружающего мира.

– И что же потом случилось с заводом? Обанкротился?

– Многие считают, что это была очередная авантюра правительства. Таким образом они пытались создать новые рабочие места, но затея провалилась. Шведы снялись с места, а дома выставили на продажу.

– Зато ты от этого выиграл.

– Это точно.

Тревор с гордостью показывает мне дом. Ему есть чем гордиться, он хороший кормилец, преданный муж и заботливый отец. Жена и детишки его просто обожают. Пока Мэнди укладывает детей спать, парень накрывает обеденный стол у окна.

– Летом мы открываем двери и обедаем прямо на этой крыше. Двери полностью складываются, и получается, как будто здесь вообще нет никаких стен. Да, летом наш дом действительно великолепен.

– Он и сейчас неплохо смотрится.

– Неплохо для бывшего зека и водителя такси, а? – Он хитро подмигивает мне. Я знаю о Треворе абсолютно всю его подноготную.

– Именно так ты и начинал?

– Отмотал срок и откинулся. Мой приятель совершенно бесплатно дал мне машину и работу. Так я и стал водителем.

Вообще не принято задавать вопросы о статье отсидки. Джин сказал бы, что это неэтично. Но я уже знаю, в чем суть.

– Ты же знаешь, я сидел вместе с Морти. Мы не были большими друзьями, но несколько раз наши пути пересекались. Я не очень хорошо его знал, но тогда он как-то избегал людей. Был замкнутым. Впрочем, как и все в тюряге.

– Он говорил, что ему не очень-то нравилась та компания, – соглашаюсь я. – Морти считал их всех отбросами и стукачами, подонками, признавшими свою вину в надежде, что им скостят срок, неудачниками, козлами и наркоманами. Все-таки он сноб, этот мистер Мортимер.

Мы смеемся.

– Вот что я скажу тебе, – продолжаю я, – наш друг может высказываться как истинный тори. Даже голос у него меняется. Он прямо-таки выговаривает каждое слово. В такие минуты ему бы на трибуну. Представь: «Вы, рецидивисты и жалкие карманники, ворующие кошельки у старушек! Где же ваша мораль? Где та энергия, что создала эту страну? Грабьте же тех, кто может себе это позволить! Пора избавляться от социального обеспечения! Пусть голодают лентяи и уклонисты!»

– Но на самом-то деле он не такой?

– Конечно же, нет. Что он, идиот? Ему просто нравится разводить людей. Когда черный парень толкает такие речи, многие считают своим долгом ответить и попадают на его удочку. Морти хлебом не корми – дай поспорить. Одно могу сказать точно: он лучше будет сидеть с закоренелыми преступниками, чем с мелкими жуликами. Это для него вопрос самоуважения.

– Морти всегда ходил по территории с таким лицом, как будто там жутко воняло дерьмом. Его роба всегда была…

– Что-что?

– Тюремная роба. У него она всегда была чистая и идеально выглаженная, а ботинки начищены до блеска, как у солдата. Он как будто на всех глядел свысока.

– В своей робе?