По прохладному шикарно-сумрачному помещению слонялся один продавец – прилизанный мальчик лет двадцати. Назвать его как-то иначе Виктор не мог – молодой человек смахивал на полового из современного трактира: просторная белая рубашка и красный галстук с черной сверкающей заколкой.
– Мне нужна ручка, – сказал Мухин.
– Перьевая или шариковая? Есть «Паркер», есть «Ронсон»… – заладил мальчик.
Виктор мельком взглянул на витрину.
– Дай-ка мне лучше карандаш, – решил он. – И листок бумаги.
– Как листок? Мы поштучно не продаем.
– Тогда тетрадку. Или блокнот.
– Блокнот будет дороже, – предупредил продавец.
Мухин увидел себя в зеркале и обозлился: чего этот прилизанный из себя корчит? Ну, ветровка, левый локоть заштопан. Ну, кеды в глине… Он же не в ресторан пришел!
– Давай тетрадь, – согласился он. – Самую дешевую.
– Рубль десять, – объявил мальчик.
Виктор порылся в карманах – бумажных денег не осталось, все были гордо брошены таксисту. Мелочи набралось ровно рубль.
– Не хватает, – сказал он, кашлянув.
Продавец равнодушно склонил голову.
– Выбирайте.
– Что мне выбирать?..
– Что купить. Либо тетрадь, либо карандаш.
– Смешной ты человек. Если я возьму только карандаш… На кой он мне?.. Где я писать буду? А если только тетрадку – тогда, получается, нечем. Эти десять копеек я тебе занесу. Потом. Ладно?
– Нет, – удивительно просто ответил мальчик.
– Ну, вырви себе на сдачу пару страниц! Хочешь? Да мне всего-то одна нужна!
– Нет.
– Слушай, ты что, не в курсе? Тут конец света надвигается, а ты как дурак торчишь в своей лавке… Ты на улице-то был? Ну-ка, чек пробей! – осенило Виктора.
– Зачем?
– Да затем, что электричества в городе нет, понял?! – рявкнул он. – Петух ты напомаженный!
– Шли бы вы отсюда… У вас что ни день, то конец света.
– У кого? У кого это «у нас»?! – взбесился Мухин.
Он взял продавца за галстук и медленно потянул на себя, пока тот не улегся животом на прилавок.
– Мир гибнет, сука! Понимаешь ты это, или нет?! – прошипел Виктор ему в лицо, забрызгивая испуганные глаза слюной. – Папку с мамкой, небось, уже кирпичами глушат, а ты тут мнешься, гонор показываешь! Да твой гонор десять копеек и стоит!..
Он говорил что-то еще – что-то жестокое и абсолютно ненужное ни ошалевшему от страха мальчику, ни ему самому. Путался в словах и от этого горячился еще больше. Выговаривал свое бессилие и продолжал тыкать мальчика носом, хотя тот давно готов был отдать и карандаш, и золотой «Паркер», и всю кассу.
Иссякнув, Виктор отпустил галстук и позволил прилизанному отойти вглубь отдела.
– Охрана!! – предсказуемо возопил продавец. – Сашка! Сюда!!
Мухин развернулся к проходу, попутно хватая с прилавка что-то увесистое.
Из подсобки никто не вышел.
– Ау-у!.. Са-ашка-а!.. – грустно произнес Виктор, поворачиваясь обратно и возвращая электрическую точилку на место. – Нет ответа…
Мальчик отступил еще на шаг и прижался к полкам с мелкой канцелярской ерундой. Мухин осуждающе поцокал языком и сказал:
– Карандаш. Тетрадка.
– Вон лежат, – молвил продавец, не двигаясь с места.
– Ага…
Виктор выбрал тонкую тетрадь с жирафом на обложке. Карандашей оказалось много, аж три коробки, но все были не оточенные. Пришлось взять авторучку.
Опасаясь, как бы драйвер не кончился раньше срока, он вбежал в первый же подъезд и поднялся на площадку между этажами. Устроившись на ступеньках, он открыл тетрадь и принялся торопливо записывать:
Чертыхнувшись, он исправил
Виктор раздраженно постучал ручкой.