Слой Ноль

Виктор бессмысленно подвигал переполненную пепельницу – ботаник за три часа выкурил целую пачку. В горле першило, а легкие сдавило так, что само их название казалось врачебной ошибкой. Сухой язык требовал пива. Пива в доме, разумеется, не было.

Мухин вскрыл новую пачку «Винстона» и вытащил сигарету.

– Покури, Витенька, покури, – ласково произнесла Светлана Николаевна. – В тюрьме у тебя таких не будет. Там говорят, только без фильтра. А ты, Настенька, правила почитай.

– Какие еще правила, мама?

– Как передачи ему собирать. Будешь арестанту своему яблоки носить, печеньице… Носки вязать научишься. Таких на юга не отправляют… А ведь я предупреждала!

Виктору сделалось совсем муторно. Если б не сволочь Корзун, он бы сюда больше не сунулся. Ни-ни!.. Ни за какие блага. Даже ради третьего президенства. Но Корзун… Шибанов наседал покруче обеих дамочек, да и новую капсулу Немаляев выдал только под поимку шпиона. У Председателя ГБ что-то всерьез не ладилось по службе, и ему как воздух нужна была маленькая победа. И Мухин снова отправился туда, где об него вытирали ноги.

Ему было тяжело – гораздо тяжелей, чем Суке или Вику. У первого были хоть какие-то оправдания – стечение обстоятельств, приход Дури, обыкновенная невезуха. Второй, катаясь по заплеванному полу, верил, что неприятности у него временные.

У ботаника же не было ни того, ни другого – ни оправдания, ни надежды. Он сам позволил двум недобрым женщинам устроиться у него на шее и прекрасно понимал, что стряхнуть их оттуда уже не удастся. Виктор удивлялся тому беспросветному кошмару, в котором жил этот ботаник. Пока не сообразил, что ботаник – это он сам и есть.

– Робу арестантскую новую хоть дадут, или с покойника снимут? – поинтересовалась Светлана Николаевна.

– Мама, что ты говоришь! – всплеснула руками Настя. – Там все в спортивных костюмах ходят, я по телевизору видела. У Витюши есть хороший «Адидас», мы ему в прошлом году на Черкизовском рынке купили.

– Где «там»? – хмуро спросил Мухин.

– В тюрьме, Витенька, – охотно отозвалась теща.

– На зоне, – уточнила жена.

Бабы откровенно глумились, да так складно, будто репетировали заранее. Виктор уже хотел вступиться – не за себя, за долбаного ботаника, но в этот момент зазвонил телефон. Аппарат на длинном шнуре перенесли в коридор, на колченогий пристенный столик, ламинированный под какие-то ценные породы. Обрадовавшись поводу, Мухин вскочил и рванулся вон из кухни.

– Витя? – сказали в трубке.

– Да, я.

– Здравствуй, Витя. Это Борис.

– Как… какой Борис? – растерялся Мухин. – Ты?! Как ты меня нашел?

– Ох, Настенька, опять у него что-то сомнительное, – подала голос теща. – Чует мое сердце, быть беде.

Виктор демонстративно развернулся к ним спиной.

– Это проще, чем ты думаешь, – ответил Борис. – Сколько тебе здесь осталось?

Мухин взглянул на часы.

– Три с половиной. Я только пришел.

– Врет, врет… Ну врет же! – возмутилась Светлана Николаевна. – Только пришел он, посмотрите! Он же никуда и не ходил сегодня.

– Мама, застегните пасть! – рявкнул Виктор.

– Что, семейные проблемы? – догадался Борис.

– О-о-о… – печально протянул он.

– Выскочить не желаешь? Погуляем, воздухом подышим.

– Да у меня планы были… Я ведь сюда не от хорошей жизни влез.

– Понимаю. Сан Саныч умер, – неожиданно сказал Борис.

– Как?!

– А что ты переполошился? Он уж не мальчик, пора ему – кое-где, потихоньку… Погоди, ты что подумал-то? Он здесь умер, здесь. Там, у вас, пока вроде тьфу-тьфу… Там он бодренький.

Мухин с облегчением вздохнул.

– Когда это случилось?

– Сегодня похороны, Витя. Сходим, помянем старика. Поговорим заодно.

– Хорошо, Борис. Где и во сколько?

– Поняла? – вякнула теща. – Теперь и Борис какой-то завелся. Подведет нас под монастырь…

Виктор положил трубку и внимательно посмотрел на женщин. Отобрав из жаргонов порнушника и наркодилера слова наиболее проникновенные, он уже собрался выдать тираду, но, постояв с минуту, раздумал и пошел в спальню. Бисер перед свиньями пусть мечут сами свиньи.

Распахнув скрипучую дверцу гардероба, Мухин приподнял стопку твердых пододеяльников и достал из-под нее старое тертое портмоне.

– Куда?! Не тронь! – взвизгнула, влетая в комнату, супруга.

– Что, за деньгами полез? – угадала на кухне Светлана Николаевна. – Вот так, Настенька…

– Чего ты орешь? – сказал Виктор. – Я же не все возьму.

– Ничего не возьмешь! – заявила жена.

– Ты уверена?

– Оставь деньги, – прошипела Настя и отвратительно сузила глаза.

Видимо, на ботаника этот прием действовал. На ботаника, но не на Мухина.

– Я тебе запрещаю, – жестко сказала она.

– Что-о?! Ты – мне?.. Запрещаешь?..

– Повезло с зятьком… – не утерпела Светлана Николаевна. – А я предупреждала!

Виктор открыл портмоне и вытащил из обоих кармашков две пачки банкнот. Настя решительно шагнула вперед, но он выставил указательный палец, и она остановилась – даже не понимая, почему. Наверное, что-то было в его взгляде – непривычное, незнакомое. Не от ботаника.

– Замри тварь, хуже будет, – сказал он. – И ты тоже, слышь?