Слой

Константин покрутил в руке вилку и, тяжело вздохнув, самовольно залез в холодильник. Водка у Бориса еще была. Размышлять, тосковать, возможно – лезть в петлю Костя собирался завтра. Сегодня же он планировал напиться – вдрызг, до полного изнеможения. До беспамятства. Как-никак, сегодня он потерял смысл жизни. Это событие следовало отметить достойно.

* * *

– Может, это… в номера? – Предложил водитель. – Я, если затоскую, всегда по бабам отправляюсь. А что, помогает.

Петр стряхнул за окно пепел и вяло помотал головой. После свидания с молдаванкой, когда он чуть не напоролся на людей Маэстро, продажные женщины его не привлекали. Да и насчет тоски водитель не угадал. Никакой тоски не было. Растерянность – это другое дело.

Петр никак не мог понять, почему его отпустили. Похоже, его контролировали с самого начала, с того момента, как он переступил порог «Нибелунгов», а возможно, и еще раньше. И все-таки позволили сесть рядом с Немаляевым. А потом – уйти. Используют как живца? Ну, если он для них не рыба…

Он вообразил, чем сейчас занят Немаляев, и расхохотался. Ему представилось, что авторитет – вице-премьер так же трет лоб и недоумевает, по какой причине Петр не попытался его устранить. «Рано утром у фонтана повстречались два барана». Эх, сотник-сотник… Сторговались, да? Тебе – Нуркин, ему – билет домой. Нашел, с кем договариваться! И что это за ахинея с возвращением? Куда?

Говорил Немаляев убедительно, как по писаному, но вот прошло полчаса, и от железных доводов остался один туман. «Там»… «Здесь»… Вздор. Петр и сам чувствовал какое-то противоречие, но взять и вот так запросто все объяснить рука не поднималась. Немаляев доказывал, что здесь другой мир. А настоящий, получается, там… Да идите вы со своими мирами…

– Полегчало? – Спросил водитель. – К бабам не поедем?

– Скажи, дружище, вот, допустим, надо тебе найти старого знакомого…

– А как искать? По-хорошему или по-плохому? Если по-плохому, то ментов натравить. А можно бандитов. Придумать басню про лимон долларов, и пусть напрягаются.

– Они и так…

– Кто «они»?

– И те, и другие.

– О-о-о… – поскучнел водитель. – И на кой тебе такие товарищи? Ладно, в чужие дела не лезу. А сам-то он хочет тебя видеть?

– Сто процентов.

– Уже легче. Объявление в газету? С каким-нибудь кодовым словом, чтоб догадался.

– Вряд ли он их читает.

– Гм… Прямо детектив… А, вот еще: самому засветиться, желательно по телевизору. Допустим, что-нибудь отчебучить, чтобы в новостях показали. А во время интервью намекнуть – мол, так и так, жду тебя там-то.

– По телевизору? Это идея. Только меня ведь тоже ищут.

– Кто? – По инерции бросил водитель, но закусил губу. Он с удвоенным вниманием принялся следить за дорогой, всем своим видом показывая, что на ответе не настаивает. – Куда едем, решили? – Спросил он через минуту.

– Никуда. Тормози.

Петр вылез из машины и кинул шоферу десять баксов. Немаляев спонсировал щедрее, чем Маэстро. Гуляем, братва…

Он стоял на Сухаревской. Вспомнил, как звонил вон из того автомата. Петру было грустно, но как-то по-особому. Хотелось, чтоб эта грусть не уходила.

Ласковый, уютный ветерок игрался галстуком и доносил обрывки хмельной песни. Несмотря на полночь, лавочки в сквере были сплошь заняты. Черное небо, желтый асфальт, усталый инспектор у перекрестка. И никто не стреляет. Благодать. Сюда бы еще кресло, бутылку коньяка и… и все. Дремать, наблюдая за тем, как медленно едет поливалка.

Петр сунул руки в карманы – правая провалилась сквозь несуществующую подкладку и наткнулась на пластмассовое лезвие. Он наощупь отлепил скотч и вытащил узкий нож цвета слоновой кости. Размахнувшись, бросил его в дерево – легкое лезвие, еле долетев, ударилось о ствол плашмя и отскочило в густую траву.

Инспектор сложил ладони у рта и, осветив лицо зажигалкой, выпустил длинную струю дыма. Петр потоптался на месте и тоже закурил. Идти было некуда, но его это не беспокоило. Такую ночь можно провести и на улице.

Гитара на скамейке неожиданно замолкла, и в темной глубине сквера послышались женские причитания:

– Не надо, не надо… Отстаньте от меня…

Компания юнцов повернула головы, однако двигаться не спешила.

– Да отстаньте же!..

Это был еще не крик, но в интонации явственно слышались панические нотки.

Кричать она не будет, понял Петр. Что бы с ней не делали. Она знает, что никто не поможет. Она помнит, в каком городе живет. Ну что, совершить подвиг? А надо ли?

Инспектор поковырял в ухе и неторопливо удалился на противоположную сторону. Конечно, у него пост. И вообще, его дело – машины.

Ситуация была до омерзения стандартной. Настолько стандартной, что Петр не верил в ее реальность. Это был эпизод из паршивого кино, но никак не из жизни. Направляясь к кустам, он заранее предвидел, чем все кончится: принуждаемая к минету окажется прекрасной блондинкой, и у них, у нее и Петра то есть, возникнет недолгая, но страстная любовь.