Сломанная игрушка (СИ)

— Ну что? Отпустило? — горячее дыхание коснулось моего уха. — Включаю горячую?

Я смогла лишь всхлипнуть и обвиснуть на его руках. Тело не имело сил сопротивляться.

Парень, по прежнему прижимая меня одной рукой, покрутил какие-то краны и вода стала приятной, согрела мое тело. Как только я перестала стучать зубами, меня вновь подхватили на руки и понесли обратно. В комнате уже никого не было. Вообще, создавалось впечатление, что мы одни во всем доме. Меня опустили на пол рядом с кроватью и, сдернув покрывало с соседней, начали вытирать. Я стояла, слишком ошеломленная, чтобы суметь осознать происходящее, а потом парень, ведущий по моему телу мягкой тканью, поднял взгляд и встретился со мной глазами.

И я осознала, что кроме тугой, промокшей насквозь повязки на груди, на мне ничего нет. И что я стою у постели наедине с опустившегося на одно колено мужчиной, чьи руки сейчас уже не вытирают мое тело. Нет. Влажная простынь лежала на полу, забытая им. Не нужная ему.

Волк, не отпуская моего взгляда, подтянул меня чуть ближе, вдохнул воздух у моего живота и, наклонившись, слизнул капельку воды, стекающую по нему вниз. Его руки замерли на моих бедрах. Горячее дыхание опалило кожу. Я громко выдохнула, когда он поцеловал мой живот, на этот раз спустившись немного ниже. И, чуть слышно, на грани слышимости, зарычал.

И все закончилось. Потому, что я вспомнила, кто я. И кто он. И дернулась из его рук, падая спиной на кровать и сжимаясь в ожидании неизбежного наказания.

— Я убью его! — тихо и страшно сказал волк и, развернувшись, почти бегом покинул комнату, оставив меня одну.

* * *

Стэн

Я вылетел из дома, и замер на крыльце, чувствуя, как сжимаются кулаки. В груди кипела ярость. А на губах все еще чувствовался вкус девушки. И ее запах. Сладкий, напоминающий аромат спелой земляники. Раньше мы с Иваром смеялись над Риком, который утверждал что его Лийка восхитительно пахнет. Дураки! В груди заболело. Снова вспомнилось, как она отшатнулась от меня, как все ее тело сковал ужас и предчувствие близкой боли. Как они скрыли ее аромат, заменив его собой.

Я ударил по стене кулаком.

— Норман, сволочь! До чего ты довел девочку! Да она же боится меня до ужаса! И как волка, и как мужчину!

Я развернулся и медленно пошел прочь со двора. Я справлюсь! Как бы сложно мне не было, но я смогу убедить ее поверить мне! А сейчас лучше всего ее не трогать! К тому же, вопрос ее принадлежности все еще не решился! Я вспомнил отца и упрямо сжал губы. Предатель еще жив и Лив все еще принадлежит ему. И пока отец полностью не восстановится, этого не изменить. Но, это вовсе не означает, что я и прямо сейчас нечего не могу сделать!

Дом, где мы поселили девчонок, был почти крайним на улице. Так что я, не долго думая, скинул одежду прямо в сенях и серой тенью скользнул в кусты. Вечерело. Самое время немножко размять лапы!

Я залег в высокой траве, внимательно вглядываясь в видневшийся впереди дом. И принюхиваясь. Все мы, дети Эйнара, были братьями, но вот способности нам достались очень и очень разные. Эрик старший. Его матерью была другая женщина, не Рейнара. Рик должен был быть самым сильным из нас, но, к сожалению, так и не смог обернуться. Именно поэтому отец и привез ему с последней Охоты человеческую девушку. Свободные волчицы сами выбирают себе пару и их слишком мало, чтобы Рик мог надеяться на внимание с их стороны. Я хмыкнул. Рик конечно был в ярости от "подарка" отца, но сейчас за свою девочку горы готов свернуть.

Ивар. Мой старший кровный брат. Сильный волк, похожий на отца. Он еще не вошел в полную силу. Пока. Видимо именно поэтому Норман и начал свой бунт именно сейчас. Потому что, через пару лет в стае было бы уже два волка сильнее его. И с надеждой стать альфой можно было бы расстаться.

А я пошел в мать. Я был не сильнее других волков, одного со мной возраста, но отличался прекрасным нюхом. Разведчики. Охотники. Мамин род не был богатым или знатным, в отличие от рода Арины, второй жены моего отца, но именно из него выходили волки, всегда служившие стае. Потому что, они могли найти почти все, что оставляло след. К сожалению, дядя, который обучал меня семейным хитростям, погиб этой весной. Быть может, если бы он был жив, восстания и вовсе бы не случилось.

Ну что ж, вот и пришло время узнать, не зря ли дядя меня учил.