Сломанная игрушка

Октавия тогда берет инструмент и идет играть в парк с целью заработать на лекарства и еду. На свой страх и риск: статус чипа за неуплату налогов сменился на желтый.

Закономерно Октавия оказывается в полицейской камере в компании таких же, как она, невезучих синтетов. Есть в камере и другие четвероногие, которых посадили отдельно от гуманоидов. Есть и пони. Рейнбоу Дэш, в отчаянии раз за разом бьющая передними копытами в стену. Дитзи Ду, застрявшая головой в решетке. Незнакомая фиолетовая пегаска, вообще, похоже, не реагирующая на окружающий мир.

У Октавии отбирают все вещи: виолончель, собранную мелочь, даже одежду.

Все синтеты утром отправятся на утилизацию: ни у кого из них нет работы, нет регистрации, нет хозяина, и чип находится в «желтом» статусе.

Это в большинстве случаев означает приговор.

Когда опускается ночь, которую наполняют лишь звуки тихих рыданий или злобное бормотание, Октавия не выдерживает и просит у охраняющего «зоопарк» полицейского свой инструмент, поиграть напоследок.

Тот, мучимый скукой, с деланным безразличием протягивает ей виолончель.

В музыку Октавии Мелоди вслушиваются все — и синтеты, ожидающие смерти, и призванный их охранять человек.

И так получается, что музыка служит ключом к свободе, растопив сердце ночного дежурного.

После этого импровизированного концерта он выводит Октавию из камеры. Пара собак с ясными глазами разумных существ, антропоморфный котенок и остальные пони провожают дрожащую от страха виолончелистку сочувственными взглядами. Какая-то девочка с кошачьими ушами просто плачет, дюжий ящер издает вслед человеку злобный рык.

Но опасения оказываются напрасны.

В соседней комнате лежит футляр от виолончели, платье и даже те немногочисленные деньги, что успели накидать музыкальной пони сердобольные прохожие.

— Одевайся, — говорит полицейский, — и иди своей дорогой. Запись о твоем аресте я сотру, так и быть.

— Благодарю Вас, сэр, — говорит Октавия, еще не веря в чудо.

— Не за что. Больше не попадайся.

Дежурный выводит ее на улицу. Добросердечная пони просит освободить всех, но человек ее прогоняет:

— Чеши отсюда, пока я не передумал!

После этого Октавия, глотая слезы, со всех копыт бросается в сторону, где осталась Винил Скретч.

Но белой единорожки нет в картонном домике где-то в узком проулке рядом с помойкой…

Половинка медальона Октавии, засветившись, приподнялась и соединилась в воздухе с точно такой же, принадлежащей Винил.

«Любящие сердца вместе навсегда», — гласила теперь восстановленная надпись.

Единорожка старательно, но безуспешно пытаясь сдержать слезы, подтолкнула Октавию в сторону, где возле флаера стоял и терпеливо ждал Стивен Агилар…

Диджей еще расскажет подруге о том, что когда та не вернулась с заработков, бросилась на поиски. И ходила по заснеженным улицам, пока больное тело не подвело. Рухнув в сугроб, Винил пролежала в горячечном бреду неизвестно сколько времени…

…Она уже ничего не чувствует — ни холода, ни жара. Сознание заволакивает туман, и даже мысли о пропавшей Октавии какие-то вялые и медленные.

— Стив… — раздается на грани слуха тонкий голосок, — постой.

— Что? — с теплотой отзывается голос молодого мужчины, — Что-то случилось, маленькая?

— Там кто-то… дышит. Еле дышит.

— Где? Я ничего не слышу.

— Там.

Винил слышит, как к ней приближаются поскрипывающие на снегу шаги человека и приглушенное снегом цоканье понячьих копыт.

Диджею потом рассказывают, что она пролежала в беспамятстве почти неделю, в жару и бреду шепча имя Октавии. Но когда наступает время поисков, Стивен ничем не может помочь: Гигаполис огромен, а Винил не в состоянии найти или вспомнить нужное место…

Потом, гуляя по просторам ранчо, они еще долго будут рассказывать друг дружке о своей жизни порознь. Но в этот раз страшные события будут казаться увлекательными приключениями. И обязательно со счастливым концом.

* * *

Алан Литл в одиночестве сидел в своей квартире среди сверкающих Шпилей.

Он размышлял о том, чему посвятил свою жизнь и чего добился за эти годы, кроме насмешек, а порой и ненависти со стороны других брони.

Раньше поборник нравственности всегда закрывал на это глаза.

Он был уверен, что в конечном счете его путь единственно верный, а те, кто сражаются за правду, всегда подвергаются нападкам со стороны толпы.

Так было до случая с Виктором Стюартом и его потерявшейся пони, а если быть совсем точным, до новой встречи с Трикси Луламун Смит. Которая простила его, Алана, за то что он убил, пусть и непреднамеренно, того, кого единорожка любила больше жизни.

Сказанные спокойным голосом слова ранили куда сильнее, чем если бы Трикси продолжила бить его копытами и в исступлении вопить о ненависти.

По всем каналам подходил к концу очередной повтор пресс-конференции Элен Флаис:

— …Что Вы намереваетесь делать дальше?.. Был ли запущен «Оверлорд»?.. Правда ли, что коды активации люденов переданы ГСБ?.. Какие из корпораций находятся в сговоре?.. Обернутся ли синтеты против Глобальной ассамблеи?.. — наперебой галдели журналисты.