Сломанная кукла

Ребенок зарыдал, начал вырываться и звать маму. Мне пришлось схватить его на руки. 

Поездка была безумной: мальчишка ревел во все горло и вертелся ужом, таксист материл водителя, сбившего несчастную женщину, впереди несся реанимобиль с включенной сиреной и мигалками. Мне казалось, что наступил какой-то локальный апокалипздец, а я по собственной воле влез в самый эпицентр.

– Никита, как зовут маму? – память сбоила, и я никак не мог сообразить, почему лицо матери ребенка показалось мне знакомым. – Как зовут маму, Никит?

– Ти-и-и-на-а… –  мальчишка устал кричать во все горло и снова начал поскуливать и всхлипывать, размазывая по моему плечу сопли и слезы. 

Тина!..

Перед глазами всплыло воспоминание: сауна, нетрезвые и веселые Толик с Артуром, грохочущая музыка, гибкое девичье тело, извивающееся в моих руках и… порванный презерватив. 

Так, значит, женщина не ошиблась? Не обозналась? Вот этот хнычущий мальчонка – и правда мой сын?!

15. Зиновий

Когда мы добрались до приемного покоя больницы скорой помощи, Тину уже увозили в какой-то отдельный кабинет, над которым тревожным красным светом мерцала надпись «реанимационный блок». 

Никита крутанулся у меня на руках, вырвался, чуть не упав при этом, рванул вслед за каталкой:

– Мама-а-а!

Я не ожидал такого подвоха и на пару мгновений растерялся.

– Мужчина! Вы что стоите?! Заберите ребенка!  – вывел меня из ступора требовательный голос кого-то из медработников.

Я в три шага догнал мальчишку, схватил за болтающийся за плечами капюшон:

– Стой, Никита! Туда нельзя! 

Ребенок продолжал кричать и вырываться, мимо нас в реанимационный блок бежали медики с чемоданчиками в руках, сидящие на скамьях вдоль стен пациенты пялились на нас во все глаза… Апокалипздец и не думал заканчиваться!

– Паспорт пострадавшей у вас с собой? – ко мне подошел врач со скорой, который осматривал Алевтину там, на остановке. 

– Наверное, где-то здесь… – я протянул мужчине болтающуюся у меня на плече женскую сумочку.

Почему-то бросилось в глаза, что она дешевая и сильно поношенная: потрескавшийся ремешок из кожзама, неисправная молния, застегнутая лишь наполовину… 

– Сами ищите, – врач мотнул головой. 

Я огляделся, присел на ближайшее свободное сидение. Одной рукой удерживая по-прежнему голосящего пацаненка, другой попытался нащупать в темной глубине сумочки хоть что-либо, напоминающее документы. Мне повезло: паспорт действительно нашелся. 

Его тут же забрали, переписали нужные данные, потом вернули мне. Я вынужден был тоже изучить документ: надо же мне знать, где живет Алевтина, и есть ли у нее муж. Если есть, то мне придется отыскать этого мужчину и сообщить ему о том, что произошло. 

К счастью или к сожалению, штампа о браке в паспорте не было. Зато была отметка о рождении Никиты. Он значился в документе как Сербов Никита Зиновьевич. 

Алевтина дала ребенку мое отчество!

Если до этого момента я еще мог пытаться отмахнуться от ее слов, говоря себе, что женщина обозналась, и я обознался тоже, то теперь пришлось признать: она говорила всерьез. И, возможно, мальчишка и в самом деле мой ребенок. 

Поверить в это я был не готов. Не вот так сразу. Посмотрел дату рождения Никиты, прикинул сроки… Мальчик родился почти через девять месяцев после того дня, когда я первый и единственный раз изменил своей жене, а она в ту же ночь умерла.

Все совпадало… и все же… а вдруг девчонка была с кем-то до меня?

Нет-нет! Я поверю, что Никита Зиновьевич Сербов – мой родной сын, только когда сделаю тест на отцовство! Надеюсь, мне никто не станет совать палки в колеса и требовать разрешения от матери малыша. Похоже, она пострадала очень сильно, и решать юридические вопросы сможет нескоро. 

...если вообще выживет.

И снова нет! Я не имею права так думать! 

Она должна жить – ради сына! А я должен сделать все, чтобы ее спасли!

Меня не было рядом, когда беда случилось с Женькой, и я не смог ничего сделать, чтобы спасти ее, но тут у меня появился шанс все повернуть по-другому, и хотя бы частично искупить этим свою вину перед другой женщиной – той, которую уже не вернуть.

Я спрятал паспорт обратно в сумочку, с ребенком на руках пошел к окошку регистраторов:

– Девушки! А когда можно будет поговорить с лечащим врачом Алевтины Сербовой, узнать о ее состоянии и выяснить, что ей нужно? Я могу что-то купить или привезти…

– А кем вы ей приходитесь? – профессионально-подозрительный взгляд медсестры немного охладил мой пыл, но не поколебал решимости принять участие в судьбе женщины, с которой я когда-то провел всего одну ночь. 

– Я – муж… гражданский. – Если б сказал что-то другое, меня вытолкали бы взашей и не дали никаких сведений! Пришлось солгать – ради благого дела. 

– Значит, сидите и ждите. Как только что-то станет известно, мы вам сообщим. Кстати, ребенок не пострадал?

– Не знаю… – я только теперь вспомнил, что Никита тоже падал и мог ушибиться. – Машина его не задела, но он упал, когда мать его оттолкнула. 

– Мы должны его осмотреть!

– Хорошо. Я не возражаю. 

– Ждите, сейчас вызову специалиста.