Сломанная скрижаль [СИ]

До Лимса Ханна добралась в крытой повозке знакомого травника. Будучи госпожой, она часто посещала больницу и собирала для неё лечебные травы, вот и пригодилось знакомство.

Остановилась в гостинице. Наверное, её легко можно было найти, расспрашивая горожан не такого уж большого Лимса, но Александэр привык надеяться на магию. Потеряв её — он словно ослеп.

Месяц проходил за месяцем, а Ханну никто не искал.

Наступили холода. Медь в её кошельке быстро закончилась. Она распродала платья, чтобы платить за гостиницу.

Но нищета не испугала женщину, выросшую без матери и приученную мачехой не только к аристократическим забавам, но и к труду.

Всю зиму она вышивала и шила, зарабатывая на дорогу, а по весне…

Ханна достала маленькое зеркальце, но мало что смогла разглядеть в переменчивом свете двух лун. Да и не для того было это зеркало, так похожее на обычное.

Оказавшись одна в чужом городе, Ханна поначалу опустила руки. Думала, что пропадёт от тоски по дочери, но месть питала её.

А потом повезло и с жильём: Ханна сняла комнату у доброго старого книжника Акрохема. Он и познакомил её с выходцами из ада.

Услыхав поздним вечером, как Ханна рыдает во сне, смешной старичок разбудил её, утёр слёзы сухой ладонью. И послал мальчонку-подмастерья куда-то в ночь.

А под утро в окно постучал толстяк в чёрном плаще с капюшоном. Попросил женщину самолично повторить просьбу, назвал цену. И не обманул.

Ханна погладила упругие щёки, намотала на палец локон. Вот такой могла стать её дочка, кровиночка.

Ей могло бы сравняться сейчас семнадцать, самое время идти замуж для небогатой, но благородной девицы из Ренге.

Шепталась бы с подругами о женихах, выбирала платья, выпрашивала родовое ожерелье из изумрудов — оно так шло к её белой коже.

Проклятая жадность и властолюбие Александэра убили невинное дитя! Ханна не смогла защитить свою единственную кровиночку!

Ну что ж… Любое зло наказуемо. И пусть она погибнет, но отомстит!

Муж всегда называл её безвольной тихоней. Но тот, из ада, сказал, что утром и вечером Александэр взбирается на башню ратуши и с ужасом глядит на дорогу.

Значит, боится, что Ханна найдёт его! Грех гнёт его злую душу, возмездие задевает крылами тревоги!

«Дрожи, Александэр! Теперь ты узнаешь меня настоящую. Я пришла!»

В полночь Ханна спустилась с горы по звериной тропе и быстро пошла вдоль дороги.

Было темно, но дорога и в самом деле оказалась хорошо обихожена — глубокие ямы засыпаны, а крики стражников то и дело неслись через ночь, пугая недобрых людей.

Перед рассветом путница увидела в помутневшей тьме Йору — её высокие стены и мощные ворота из лиственницы.

Первые, центральные ворота были для знатного и торгового люда, к ним вела широкая дорога, посыпанная с вечера чистым песком, вторые ворота предназначались для чёрного люда и для скота. Они назывались Коровьи — с рассветом через них выходило городское стадо.

Из-за ворот уже доносилось коровье мычание, щёлканье кнутов.

И вот в рассветной сырой тишине забухали тяжёлые сапоги стражников, забрякало оружие. Огромные створки бревенчатых ворот заскрипели и поползли в стороны, и в открывшийся проём двинулось сонное стадо.

Ханна прижалась к холодному камню городской стены. Она испугалась, что не сумеет пробраться в город, но потом заметила жмущихся сбоку селянок со свежей зеленью, тоже стремящихся побыстрее попасть на базар.

Центральные ворота ещё не открыли, и стражники не хотели пускать хитрых баб. Селянки вступили с ними в пререкания под продолжающееся мычание и топот скотины.

Ханна, воспользовавшись суматохой, надвинула на лицо капюшон плаща, выставила вперёд корзинку с травами, низко опустила голову и быстро проскользнула в ворота.

Миновав казарму, где ночевали стражники, она перешла улицу по деревянным мосткам. Остановилась, прислушалась.

С базарной площади уже неслись крики продавцов зелени и рыбы, и Ханна зашагала на это разноголосие. За спиной у неё висела сума, в руках корзинка — сойдёт за травницу, успевшую набрать свой товар до росы.

Подул ветер, принося запах падали и противный скрип.

Десять шагов, двадцать… Сердце быстро-быстро стучало от страха.

Занимался рассвет, и Александэр мог заметить её со своей башни. Именно сейчас, пока она здесь чужая и беспомощно глядит на незнакомые улицы и дома, Ханна была особенно уязвима.

Оставалось пересечь ратушную площадь, свернуть к базарной и… Ханна вскрикнула, едва не споткнувшись о полуразложившуюся женскую руку.

Она подняла голову: ветер раскачивал на виселице тело светловолосой женщины.

«Блондинка! Александэр боится похожих на дочь! Неужели у него всё-таки есть сердце?» — Ханна попятилась и почти побежала.

«Звяк-звяк, — донеслось до неё. — Звяк-звяк».

Навстречу из проулка вывернула городская стража. Трое крепких мужчин с палашами и арбалетами и три женщины с повязками на лицах, в длинных плащах с капюшонами и колокольчиками на вышитых поясах.

Звяк-звяк…

«Это за мной! — подумала Ханна. — Он посылает со стражей девок из ковена ведьм! Тех, кто растерял магию, но не злобу! Он ищет меня!»

Ханна повернула назад, но было поздно: стражники заметили её.

— А ну стой!