Сломанная скрижаль (СИ)

Тринадцать веков назад, когда города, залитые кровью, один за другим падали к ногам Сатаны, магистерский совет Йоры принял непростое решение покориться Безликому добровольно.

После подписания договора о Магистериум морум в Йоре тоже выросла чёрная церковь Сатаны. А вот власть постепенно покинула её.

Люди начали восстанавливать разрушенные тварями города, и столица переехала в более удобную Вирну. До Йоры ещё нужно было добраться через горные перевалы.

Зато в Йоре уцелели старинные дома, а в них — древний водопровод, питаемый ледяной водой горных рек. И потому город был удивительно чистым.

Фабиус, поражённый магией этого водопровода, открытой им в ратуше, в покоях бургомистра, где жила теперь Алисса, весь световой день копался в нём, пока отсутствие яркого света не ввергло магистра в уныние.

Тогда он отправился в отхожее место и открыл для себя особенности древней канализации, что начисто лишило его остатков покоя.

Тратить магические силы на освещение магистр не рискнул, они могли понадобиться для защиты жены и младенца. И вечером, накормив малыша, Алисса повела хмурого и озабоченного мыслями о водопроводе и канализации мага гулять по ратушной площади.

Младенца она оставила со служанкой, верной и преданной Белкой, сцедив на всякий случай побольше молока.

Алисса была ещё слабой и чувствовала тянущие боли внизу живота, но ей очень хотелось посмотреть представление заезжих комедиантов.

Начинало смеркаться, но плотники ещё сколачивали на площади помост для вечернего представления. Вокруг толкались досужие, сновали мальчишки и торговки горячими пирожками.

— С чем пироги-то? — громко спросил Фабиус.

И вдруг узрел под ногами затоптанную железяку, похожую на воинский щит и прижимавшуюся к мощёной камнем площади, словно крышка к горлышку чайника.

Магистр тут же забыл про пироги. Железяка была покрыта странными знаками, часть из которых напоминала буквы.

Фабиус присел на корточки, достал из кармана нож и лупу и начал очищать похожие на буквы знаки, надеясь прочитать их.

Алисса, понимая, что от мостовой его теперь не оторвать, улыбнулась и подошла поближе к помосту, где трудились плотники, сколачивая декорации: деревянную лестницу и две будки, изображающие дома почтенных горожан.

Один из плотников был такого могучего сложения, что она невольно вспомнила мужа, четыре года назад сгинувшего на границах Гариена.

«Феликс был так же высок и крепок, но… гораздо ловчее в движениях», — подумала Алисса, когда плотник, подхватив очередную доску, потащил её как-то боком, неуклюже заваливаясь на одну сторону. Топор он, однако, держал умело. И скоро его «тук-тук» в хор других топоров.

За помостом возвышался пёстрый шатёр, у входа в него толпились подмастерья, дожидаясь, не выглянут ли актрисы.

Алисса стала проталкиваться к шатру — ей тоже хотелось посмотреть на актрис. Она так давно не видела представлений. Хорошо, если будет любовная пьеса. Но и смешная — тоже сгодится. Лишь бы уже быстрее.

Могучий плотник громко выругался, едва не обронив топор — откуда-то выскочила и юркнула под помост здоровенная крыса!

Алисса обернулась. Голос мужчины показался ей смутно знакомым, как и его заросшее щетиной обветренное лицо.

Если бы он не был таким седым…

Ощутив на себе пристальный взгляд, плотник поднял голову и тоже уставился на Алиссу. Глаза у него были серые-серые, как грозовая туча, нос свёрнут чуть набок — он когда-то подрался в трактире, поспорив с соседом, а чуть ниже левого глаза змеилась полоска шрама…

Это был муж Алиссы, Феликс, погибший от зубов адских тварей. Его забрали служить туда, где земная кора была особенно тонка и где твари часто нарушали закон о Магистериум морум, пробираясь в человеческий мир по её разломам.

Раньше каждая провинция ежегодно отправляла в Гариен по десять мужчин для защиты людей от фурий, гарпий, летунов и прочей кровавой нечисти. Призывали тех, кто имел воинскую выучку, а муж Алиссы состоял тогда в городской страже.

Не было у них ни денег, чтобы откупиться, ни влиятельных родственников, вот и забрали единственного кормильца. Алисса осталась одна с новорожденной дочерью. Феликс оставил ей два глея и немного меди — всё, что у них было. Ушёл, взяв с собой хлеб, сыр да оружие.

Плотник смотрел на Алиссу полусогнувшись и судорожно сжимая топор. На его лице появилась гримаса узнавания:

— Лисса, ты? — спросил он, распрямляясь во весь свой немалый рост.

— Феликс? — испугалась Алисса. — Мне сказали, что ты погиб? Куда ты пропал?

Мужчина положил топор на помост и шагнул вперёд.

Алисса увидела, что твёрдо он опирается только на левую ногу. Правая была вывернута под неестественным углом, и Феликс её приволакивал. Наверное, нога его была сломана, и срослась, как пришлось.

— Я… — сказал Феликс. — Я долго лежал без памяти в яме, откуда выбирались крылатые твари. Мы пытались завалить эту яму камнями, когда чудовище ринулось вверх и отшвырнуло меня. Я сильно ударился головой. Боюсь, меня объявили погибшим. — Он оглядел добротное платье Алиссы, бусы из прозрачного янтаря. — Ты не бедствовала?

Она покачала головой, не зная, что ему говорить.