Сломанная защита (CИ)

Я целую ее так, словно мы действительно сгорим через минуту. Она обхватывает меня ногами, сжимает изо всех сил, поощряя на большее. Жадность и страсть, какое-то обреченное удовольствие.

Блть, прямо в здании суда, в святом для меня месте, где я ни разу не солгал. Она абсолютно точно ведьма, моя ведьма.

Впечатываю ее в стену, осыпая безумными поцелуями лицо и шею.

— Любишь — докажи, — шепчет мне на ухо. Дрожь пробегает по телу. Я целую и целую ее разомкнутые губы, обнимаю крепче. Я думал, что уже никогда не испытаю ничего подобного. Мне казалось, во мне давно атрофировалась та часть души, что отвечает за чувства. Оказывается, она закрывалась на ремонт. Как не вовремя он закончился. Как все это не вовремя.

— Я дам тебе козырь, — шепчу в ее шею. В ответ она кивает. Неловкие движения, опускаю ее на ноги, только чтобы стянуть с нее брюки и расстегнуть ремень на своих. Она справляется с моей ширинкой, и я снова подхватываю ее на руки, прижимаю к стене и, замешкавшись буквально на секунду, вхожу одним медленным толчком, выбивая воздух из ее легких с тихим глубоким стоном.

Она откидывает голову на стену, смотрит в потолок и пытается расслабиться.

— Смотри на меня, — приказываю тихо, но настойчиво. Она не реагирует. Я беру ее подбородок пальцами и заставляю Лидию поймать мой взгляд. — Это я, смотри на меня и расслабляйся. Теперь все будет хорошо, Яблочки. Все будет хорошо. Я тебя не обижу. Я остановлюсь, если ты попросишь. В любую секунду.

Она кивает несколько раз и мягко улыбается, после чего я начинаю двигаться. Сначала плавно, давая ей время привыкнуть. Зачем, понимая, что ей нравится, резче и сильнее.

— Я же говорила, что это будешь ты. Если я вдруг позволю… только ты, — на выдохе, сладко. Сжимая меня там, обнимая руками и ногами. А потом мы целуемся. Все как в тумане, сладком, необходимом обоим. Ее стоны и жар дыхания на моей шее, ее напряжение на пике удовольствия. И ее слова сразу после того, как я сдаюсь на ее милость, сходя с ума от опустошающего оргазма: — Я сберегу этот козырь.

Я закрываю глаза и улыбаюсь.

— Пользуйся, как посчитаешь нужным.

Теперь под присягой мне уже не подтвердить, что когда я спал с женой доверителя, я не знал, кто она. Знал. Еще как знал. Рыжая прекрасная клякса на моей совести.

Жизнь нужно строить так, чтобы если кто-то и мог при желании уничтожить мужчину, так это только его женщина. И кажется, я, наконец, готов пойти на этот риск во второй раз. Наверное, мне было немного страшно. Никому никогда не признаюсь, но… любить страшно. Потому что я… стреляный воробей. Я знаю каково это — потерять близкого человека, по-настоящем родную душу. Сходить с ума от ощущения полного абсолютного бессилия. Невозможности больше быть рядом. Нет теплой руки, не кому позвонить или обнять ночью. Только место на кладбище, к которому ноги сами знают дорогу, черная плита и чувство вины с утра до ночи. Злость, агрессия — все бессмысленно, потому что с радостью бы отдал жизнь за человека, да не существует таких торгов. Выспорил, выменял, пошел бы на любую сделку — но такого суда не существует. Что может быть страшнее для мужчины, который не смог уберечь свою семью?

И следом ледяной плитой прижимает безграничное, абсолютное одиночество, рождающее безразличие ко всему. Пусть бы лучше атрофировалось, чтобы боли такой больше не было.

Все никак не могу отпустить ее. Будто страшно, что исчезнет. Потому что я снова чувствую. Я снова живу.

Лишь через минуту я позволяю ей встать на ноги, Лидия достает из сумочки салфетки и, попросив отвернуться, приводит себя в порядок. Я застегиваю ремень и поправляю галстук. Гарью не пахнет, как я и думал, это было чудо. Добрый знак? Да ладно!

— Я не знаю, что теперь будет. Я уже ничего не понимаю, — говорит она в смятении. — Но я больше всего на свете хочу тебе поверить.

— Дальше будет суд, — отвечаю, взглянув на часы. — И я жду твое решение, от которого будет зависеть дальнейшая стратегия. У меня она есть, Лидия. Тебе понравится. А сейчас нужно идти. Я свяжусь с тобой позже.

Она смотрит на меня и медленно кивает.

Глава 26

Лидия

Пожарную сигнализацию врубили какие-то ненормальные, чтобы сорвать свое заседание. Не вышло. Довольно быстро прибыли пожарники, убедились, что угрозы нет, после чего суд вернулся к привычной рутине.

Мы с Андреем воспользовались запасным выходом, он остался курить на крылечке, я же поспешила к Оксане. Я не курю, не люблю дым и вкус никотина на языке, но сейчас бы с радостью затянулась сигаретой. Его сигаретой. А потом забралась в горячую ванну с пеной и расслабилась. Я бы хотела, чтобы он при этом находился в моей квартире. Ждал в постели или наблюдал за мной. Когда он любил меня без барьера, я мысленно выходила за него замуж.

Первым делом я подхожу к охраннику: надежда призрачная, но мало ли… и мне снова везет! Оказывается, мой телефон кто-то нашел и захотел вернуть. Экран, правда, разбит вдребезги, но это поправимо.

Приободрившись, иду на парковку и нахожу Оксану у машины, она с выпученными глазами кидается ко мне, хватает за плечи: