Сломанная защита (CИ)

А потом вдруг начинаю хихикать, понимая, что его лицо снова гладко выбрито.

Глава 28

Андрей

— Мария Ивановна, добрый день, — подхожу к ней решительно, улыбаюсь лукаво, сую руку в карман, а она отшатывается, словно я собираюсь вытащить оттуда нож или пистолет. Смешно! Примирительно протягиваю открытую пачку сигарет. Ее взгляд смягчается, на мгновение задерживается на моем лице, опускается на пачку, возвращается к глазам.

— С ментолом, Андрей Евгеньевич, — отмечает она довольно сухо, поджимает губы, словно ищет подвох, но не может найти. Я киваю, дескать, ваши любимые. Она мешкает буквально секунду, после чего все же берет сигарету, я следую ее примеру. Прикуривает она сама, глубоко затягивается и выпускает густой дым изо рта и носа. Я поймал ее на парковке у арбитража, она спешит, но одновременно ей любопытно, зачем я вдруг появился. — Чем обязана? Наша с вами неприятная встреча запланирована в последнюю пятницу месяца.

— Отчего же неприятная, Мария Ивановна? Расстраиваете меня! — улыбаюсь я еще шире, ее взгляд тяжелеет. — Я вас всегда рад видеть безмерно. Допустите, пожалуйста, мысль, что я попросту соскучился.

— Не допущу. Ближе к делу, если можно.

— Не верите, что встреча случайная?

— Сделки не будет, Осадчий. Мы это решили четыре года назад. Если что-то вдруг изменится, я вас наберу первым.

— Судя по тому, сколько раз вы меня набирали за эти годы, уверен, мой номер у вас не на быстром наборе, — не удерживаюсь от сарказма.

— Можешь не сомневаться. Все нервы мне вымотал, — она щурится от густого дыма. Мария Ивановна представляет интересы истца в одном интересном деле. Моему ответчику в данном случае как раз выгодно тянуть время, поэтому уже несколько лет мы периодически встречаемся на заседаниях, соревнуясь в остроумии. Она меня латентно ненавидит за выбранную пассивную тактику. — Так что вам нужно?

— Одолжение, — улыбка не сходит с моих губ. Его глаза слегка расширяются.

— По поводу?

— Хочу подкинуть вам клиента. Одной очень-очень хорошей девушке в сложной ситуации нужен грамотный юрист.

— Почему сам не возьмешься? В чем подвох, Осадчий?

— Я уже взялся, — она замирает с сигаретой, которую не доносит до рта буквально несколько сантиметров.

— Я никогда не буду работать с вами. Только не после дела Вишневых, — содрогается. — Я вас видеть не могу даже раз в месяц.

— Нужно работать не со мной. А против меня.

Она смотрит на меня так пристально, словно пытается прочитать мысли, медленно моргает. Если бы ботокс позволил, она бы нахмурилась.

— Во что ты вляпался, Андрей? И пытаешься втянуть меня.

— Вас я ни во что не втягиваю, это наш первый и последний разговор. Я вам не помощник, это уж точно.

— Но?

— Мария Ивановна, — объясняю чуть тише: — там вот такая дырень в защите, — показываю руками расстояние в полметра. — Все вокруг словно овцы слепые, она уже десяток юристов перебрала. Ну уж вы-то заметите. Ну Мария Ивановна, где ваш азарт?

— Ты спятил, Андрей? Что там за девчонка такая? Закопать себя решил живьем? — она сама тянется за второй сигаретой.

— Спятил, да, наверное. Вам-то что, — протягиваю пачку ближе, чтобы ей было удобнее.

— Опасно.

— Так возьметесь или… неужели возраст уже не тот? — я больше не улыбаюсь, смотрю ей в глаза. Мы оба предельно серьезны.

Лидия

Юрист Андрея позвонила мне сама. Голос у нее немного грубоватый, но заинтересованный. После приветствия она сухо представляется: Новикова Мария Ивановна, задает пару общих вопросов и с лету назначает встречу:

— Значит, жду вас шестнадцатого января у себя в офисе, Лидия Николаевна, — говорит с воодушевлением. — Обсудим вашу ситуацию, но если все так, как мне описали — выход найдем, не переживайте.

— Спасибо! Думаете, у нас получится? Андрей сказал… Андрей Евгеньевич так уверенно все разложил в суде, еще этот подлог… Боже, я все еще не могу поверить, что у нас есть шанс. Мой бывший муж готов на все, чтобы испортить мне жизнь.

— Насчет всего — не посоветую, но за магазин поборемся.

— Не верится, что удастся обыграть Осадчего, — вздыхаю горестно. В ответ Мария Владимировна весело смеется:

— Лидия Николаевна, — говорит она с улыбкой, — Осадчего я не боюсь, кому как не мне его обыгрывать!

Укол ревности неприятно холодит между лопаток. Сколько же женщин крутится вокруг этого «шовиниста»? Мне даже кажется, что он недостаточно пренебрежительно относится к противоположному полу. Хотелось бы видеть побольше высокомерия в его словах и действиях!

— Почему именно вам? — спрашиваю расстроенным голосом. Пожалуйста, хоть бы она не спала с ним! Да сколько можно-то?

— Я учила его, девочка моя. Восемьдесят процентов того, что он знает, — он узнал от меня. Как же он нервировал меня, будучи студентом, и продолжает нервировать сейчас! Я дважды пыталась его отчислить. Да что говорить, все знают, что я терпеть не могу этого засранца, борзого не по возрасту, самоуверенного не по уму. И снять с него штаны прилюдно — доставит мне уйму удовольствия, не сомневайтесь. Не знаю, во что он вляпался, но с удовольствием разберусь. Так шестнадцатого января в девять утра вас устроит?