Сломанная жизнь

ААРОН: «Те, к которым я ходил, такие. Тебе приходилось ходить к психотерапевту?»

СПЕНСЕР: «Мне приходилось общаться с психологами. У меня были проблемы с поведением в школе. По большей части, я вёл себя как придурок, потому что достали издевательства. Видишь ли, администрация школы никогда не видела этой части. Они видели только то, как я лажаю. Я был так рад убраться из старшей школы».

ААРОН: «Последние два года старшей школы я учился на дому. После того, что произошло, я не мог находиться среди других людей, так что мама держала меня дома. Она разобралась во всём необходимом, чтобы я прошёл требования. Она покупала мне книги и видео. Садилась со мной каждый день и обсуждала каждую тему».

СПЕНСЕР: «Похоже, у тебя классная мама».

ААРОН: «Это точно. Не могу представить, как бы я рос без неё».

СПЕНСЕР: «У меня был отец и тётя Нелли. С детства мой отец был для меня всем. Мамой, папой, переводчиком — всем. Они с тётей Нелли учили со мной язык жестов. Они изучили всё возможное о языке жестов, чтобы помочь мне. Мне понадобилось много времени, чтобы понять, как моему отцу было тяжело одному заботиться о недоношенном глухом ребёнке после того, как убили его жену».

ААРОН: «Что с ней случилось? Ты говорил, что её ограбили».

ААРОН: «Прости. Ты не обязан говорить об этом».

СПЕНСЕР: «Нет, всё в порядке. Она была медсестрой. Однажды вечером выходила из больницы, в которой работала, и на подземной парковке на неё напал парень. Он изнасиловал её, а затем выстрелил в неё и оставил умирать».

У Аарона внутри всё замерло, и он был благодарен, что Спенсер не мог услышать болезненный звук, который вырвался из его груди. В нём кричали адреналин и терзающие воспоминания, наполняя его тело страхом. Его руки дрожали на клавиатуре, и все разумные мысли исчезли, как вспышка молнии. Глубокая пульсация, которую он распознал как своё сердцебиение, эхом отдавалась в его голове, пока не осталось больше ничего.

Компьютер пискнул от очередного сообщения, но Аарон не мог заставить себя посмотреть. Шокированный до ужасающей тишины и практически не в себе от упоминания изнасилования, Аарон невидящим взглядом уставился на свой стол и пытался упросить приступ паники, крадущийся по его спине, подождать… просто подождать, пока не уйдёт Спенсер. Очередной длинный, глубокий вдох, и его отчаянное сердце замедлилось достаточно, чтобы он остался сидеть.

— Аарон, — голос Спенсера, ясный и сильный, просочился сквозь туман паники и боли. Аарон поднял голову, чтобы посмотреть на сообщение Спенсера на экране.

СПЕНСЕР: «Что я сказал? Пожалуйста, скажи мне, чтобы я больше этого не повторял. Я не хочу тебя расстраивать».

Аарон уставился на экран, его горло сжалось вокруг попавшего в ловушку вдоха. Никакая сила, на небесах или на земле, не могла заставить его вымолвить эти слова Спенсеру, даже в электронном виде. Он не мог говорить об этом — никогда — ни со Спенсером, ни с кем-либо ещё. Его родители знали; он видел стыд в глазах своей матери. Они нашли… ну, улики, когда привезли его в больницу. Она спросила его конкретно об этом всего раз и решила, что его реакция не стоит попыток заставить его рассказать об этом. После этого он ближе всего подобрался к тому, чтобы покончить с собой, и его мать больше никогда не станет так рисковать.

ААРОН: «Я не могу».

ААРОН: «Я не могу говорить об этом».

ААРОН: «Пожалуйста».