Сломанное время

– Вы доктор Ватсон, а не хирург! Рассказов много, но никто никогда не видел, чтобы вы лечили!

Макаров, скосив взгляд, увидел Машу. В нескольких метрах от них в образованном людьми коридоре, сквозь который они несли мужчину со шрамом, стояла она. На лице женщины застыл ужас, ее знобило, и казалось Макарову, что это не от бриза, а от объятий мужа, которыми тот пытался ее согреть.

Бориса занесли в общее помещение – «кают-компанию», как назвал Макаров эту, больше похожую на пещеру, комнату. Никакого стола, конечно, не было. Поэтому был быстро расчищен пол, и на него опустили раненого. Мужчина дышал тяжело, с присвистом. Он то замирал, словно душа покидала его тело, то хватал воздух ртом так, словно задыхался. На голове его, над левым ухом, зияла черная рана. Кровь из нее уже перестала сочиться, и теперь голова раненого была похожа на маску, изображающую время суток – половина лица белая, почти молочная, вторая половина в свете плошек – черная… И – красные очки на глазах.

Донован, вытирая наспех помытые руки, встал на колени перед телом. Ощупал пальцами голову. Приложил пальцы к шее.

– Наполнение слабое, пульс нитевидный… Падает артериальное давление, судя по всему. Объективно – открытый перелом теменной кости справа. Поврежден ли мозг – я не знаю, нужен рентген. Осколок кости внутрь не вошел, в противном случае мы бы имели фонтан крови…

Сняв с мокрого от пота носа очки, которые ему больше мешали видеть, нежели улучшали зрение, Донован обреченно опустил руки.

– Послушайте… Я хирург, причем даже не военный… Эта травма предполагает детальное изучение и кропотливую операцию. Плюс ко всему нужны медикаменты… Он не так много крови потерял, переливание не требуется. Но его состояние просто необходимо поддержать физраствором. У меня ничего нет – ни препаратов, ни оборудования…

Он прижал руку с очками ко лбу.

– Если вы меня спросите, что станет с этим человеком, я вам отвечу – он умрет максимум через полчаса…

Макаров услышал вскрик. Но даже не стал поворачивать голову, знал, что принадлежит он Маше.

– Его ударили по голове каким-то предметом. Сломана кость…

– Да мы слышали это уже, а что его ударили по голове, я это и без вас вижу! – вскричал Левша. – Я хочу знать, что вы намерены предпринять.

Донован опустил очки в карман рубашки.

– Еще несколько дней назад я считал этого человека шарлатаном. Но на моих глазах он поставил на ноги девочку и Левшу… Левшу, которого я, вероятно, не выручил бы даже в своей клинике. Если этому человеку понадобится моя помощь, я сделаю все. Нидо… – не дождавшись ответа, он крикнул, дернувшись на полу: – Нидо!..

Раздвигая людей плечами, филиппинец вошел в круг света.

– Нидо, попробуй и сейчас сделать невозможное…

Донован встал и шагнул назад.

– Уйдите все, – тихо произнес филиппинец, опускаясь. – И принесите воды…

Когда в «пещере» остались только раненый и Нидо, Макаров вошел и сел поодаль.

– Решили воспользоваться случаем? – не глядя на него, поинтересовался хилер. Он тщательно мыл руки.

– Да.

– Это низко.

– У меня нет другого выхода.

– Выход всегда есть. Однажды Нидо тоже пошел на поводу у мысли, что нет выхода. И был за это наказан.

– Как?

Филиппинец посмотрел на него пронзительно и холодно.

– Я здесь.

– Что это значит – «я здесь»?

– Это значит, что к этому свелось наказание.

Макаров подвинул подобие стула поближе.

– Значит, вы считаете, что…

– Я так считаю, потому что знаю. Нас нет на этом Острове.

– Как это? – тихо и глухо спросил Макаров.

Нидо закончил мыть руки. Пошевелив пальцами, он положил ладони на грудь раненого.

– Раз есть Остров… – пробормотал Макаров.

– Нет Острова.

И мужчина со шрамом, выгнувшись, всхрипнул.

Чтобы находиться ближе, Макаров сполз на пол и уселся в метре от филиппинца. Он видел, как закатились глаза хилера. Ослепительно белые белки смотрели в пространство, и от этой картины Макарову сделалось не по себе. Филиппинец шептал бесконечную молитву, и слышались лишь слова, которые хилер произносил на исходе выдоха. Последние глотки воздуха выталкивали из уст Нидо латынь, и Макаров почувствовал, как теряет вес…

Смутное ощущение – он не верил ему, но вера не всегда есть истина – он оторвался от холодной переборки, еще день назад бывшей стеной, а сейчас – полом, и повис в сантиметре от него… Макарова заполняла странная субстанция. Как тогда, в первый день, выйдя из комы, когда он открыл глаза и не нашел в небе барашков… Опустив руку, он попытался провести ладонью под ногами. Но ладонь застряла между полом и ногой. Он по-прежнему сидел.

Нидо поставил руки на брюшине раненого горстью. Он словно принимал сыплющиеся с неба ему в руки семечки. И когда он одним движением опустил их внутрь мужчины со шрамом, Макаров откачнулся назад и оперся о пол.

«Господи, так не бывает…» – думал он, видя, как Нидо ощупывает живот пациента изнутри. Ладони его полностью были погружены в больного, но Макаров не видел ни капли крови. Хилер опустил руки в плоть, как в тесто…