Сломанные ангелы

– Тетрамет. Тело «Маори». Бывало хуже.

Положив на стол оружие, я взял пару шлемов и протянул один Люку.

– С таким знаком?

– Нет. Что я, космонавт?

– Ладно. Надевай. Держись за кронштейн и старайся не заляпать бронестекло.

Доставая башмаки и дыхательные приборы, я сам действовал в быстром, диктуемом тетраметом темпе.

– Воздуховоды пропускай здесь… Смотри, я показываю. Повесь прибор на грудь.

– Нам не нужен…

– Я знаю. Но так быстрее. Значит, можно держать опущенным забрало шлема. Не исключено, что это сохранит жизнь. Теперь становись на площадки для ног, башмаки должны принять форму. А мне нужно запитать эту штуку.

У стены недалеко от входного люка были устроены кабинки душевой системы. Я включил питание и, пригласив Депре следовать за мной, вошел в одну из секций. Позади нас с шипением повернулась автоматическая дверь, и в нос ударило резким ароматом распыленного полисплава, долго копившегося в ограниченном пространстве.

Тут же заморгали оранжевые лампы, тускло отсвечивая на оборудовании слабо освещенной кабинки и многочисленных струйках полисплава, стекавших на пол из многочисленных форсунок. Полисплав был похож на масло.

Я вошел в центр кабинки.

В первый раз обычно возникает жутковатое ощущение: будто тебя заживо хоронят в какой-то грязи. Образуя скользкую кашу, полисплав быстро облепляет все тело. Сначала эта каша накапливается наверху шлема, потом начинает сползать вниз по стеклу и облепляет голову – невзирая на попытки задержать дыхание, забираясь в рот и нос. Забрало всегда остается чистым: результат молекулярного взаимодействия, заботливо предусмотренного разработчиками. В какие-то двадцать секунд шлем оказывался закрытым полностью. Еще тридцать секунд оставалось на обработку поверхности тела вплоть до подошв сапог. Открытые раны, а также и кожу обрабатывать не полагалось – застывание полисплава было слишком болезненным.

Ч-ч-чер-р-р-т…

Отличный материал, непроницаемый для вакуума, великолепно изолирующий и даже отражающий пули. Не хуже, чем броня «Чандры». На большой дистанции полисплавный скафандр выдерживал тепловой удар «Санджета».

Выйдя из зоны обработки, я нащупал сквозь слой полисплава кнопки дыхательного прибора и активизировал вентиляцию. Воздух зашипел, выходя из-под скулы, и тут же наполнил застывающий скафандр, изолировав тело от контакта с полисплавом. Убавив давление, я нажал еще одну кнопку, и забрало шлема бесшумно приоткрылось.

– Давай ты, Люк. Не забудь задержать дыхание.

Где-то снаружи продолжал кричать Сутъяди. Внутри моего тела шипел и пенился тетрамет. Буквально вырвав Депре из-под душа, я включил подачу воздуха и увидел, как его скафандр надуло до нужной формы.

– Ладно. Годится. – Пробежав по кнопкам, я ввел стандартную процедуру. – Держи окошко шлема закрытым. Кто бы ни встретился, подавай особый сигнал. Нет, большой палец согнут. Вот так. Означает неисправность скафандра. Возможно, выиграешь несколько секунд, чтобы подойти ближе. Мне нужно всего три минуты. Потом выходи. И держись подальше от кормы.

Голова в шлеме замедленно кивнула. Фильтр не позволял увидеть лицо Депре. Секунду поколебавшись, я хлопнул его по плечу:

– Постарайся остаться в живых, Люк.

Закрыв свой шлем, я отдался действию тетрамета. Левой рукой подобрав лежавшее на столе оружие, направился к выходу и почувствовал, что меня несет туда, навстречу крику.

Маневр вокруг навеса с кабиной из полисплава и выход к госпитальному куполу занял всего минуту из моих трех. Позиция открывала хороший обзор ворот и всей немногочисленной охраны, что поставил Карера. Как и прошлым вечером, их было пятеро. Сильные и опытные бойцы. Двое в скафандрах, один с поднятым стеклом. Судя по скрюченной позе, первой была Квок – она не любила представлений с анатоматором. Вторая фигура осталась неизвестной. Вооружение.

Самоходный ультравибратор и пара скорострельных установок залпового огня. Все развернуто в сторону черной пустоты ворот. В противоположную сторону. Выдохнув, я быстро пошел вперед по песку. Меня заметили метров за двадцать – да я и не прятался. Дружелюбно помахав над головой своим оружием, я сделал другой рукой жест, означавший неисправность шлема. Разодранная ладонь заныла сильнее.

Они что-то заподозрили на дистанции в пятнадцать метров. Увидев, как напряглась Квок, я сыграл единственную имевшуюся в запасе карту: поднял стекло шлема и дождался, когда на двенадцати метрах Квок открыла свое. Судя по позе, она немного расслабилась, но лицо выдавало смущение и беспокойство. Разогнувшись, она встала на ноги.

– Лейтенант?

Квок я застрелил первой. Одиночным в голову, прямо в открытое забрало. Плазменная начинка пули детонировала, разнося и голову, и шлем. Я побежал вперед.

В горле сделалось больно. Преданность волчьей стае, обжигающе кровоточащее…