Сломанные Крылья

— О, я не калека, если ты об этом, — пояснил Айзери. — Они просто… — Он замолчал и покачал головой. — Я как-нибудь тебе покажу. Это сложно объяснить. А что насчет тебя? Есть девушка? Или… парень?

Джек рассмеялся:

— В данный момент нет, хотя были и те, и другие. С последним мы расстались несколько месяцев назад, и я решил, что отношения на расстоянии все равно не по мне. К тому же, начать учебу в университете с чистого листа — это ведь неплохо, а? — Он ухмыльнулся.

— Наверное, — согласился Айзери, хмуро кивнув. — Если бы у тебя дома кто-то остался, а в эти двери сейчас вошла бы твоя истинная любовь, что бы ты делал? — Оба в ожидании уставились через весь зал на вход в столовую.

— Может, мне суждено быть одному, — предположил Джек. — Какой-то мудрый фэйри как-то сказал «Терпение —…», нет, открываются. — Джек застонал, потому что в дверях появился Чариас, его светлые волосы были заплетены в косу, на лице застыло привычно хмурое выражение.

Айзери расхохотался:

— Видишь, я был прав — нам нужно поменяться. Как еще ты собираешься покорять акулье сердце?

— У акул их нет, — сказал Джек, наблюдая за Чариасом. — Они сочли сердца слишком тяжелым бременем и скинули их в пропасть… — Он вдруг понял, что Айзери смотрит на него растерянно. — Извини, — смутился он, слегка покраснев. — Это просто история, которую бабушка рассказывала нам с сестрой.

— В самом деле? Я люблю истории, — улыбнулся Айзери, явно ожидая продолжения.

Джек вздохнул:

— Ну, после того как акулы выбросили свои сердца, Маэле, человеческий бог жизни и любви, оскорбился за то, что его величайший дар оказался отвергнут, поэтому его сестра, Шиин, богиня смерти и разрушения, поклялась, что ни одна акула без сердца не получит ее величайший дар — смерть. Акулы ничуть не расстроились… поначалу, но со временем они старели и калечились, становясь слишком слабыми и увечными, чтобы плавать, и тогда они погружались в глубину, на темное морское дно, и их агония длилась вечно.

— Ваша бабушка хотела, чтобы вам снились кошмары? — спросил Айзери с кривой ухмылкой.

Джек пожал плечами и продолжил:

— В общем, через какое-то время Маэле стало жаль акул, и он решил, если хотя бы одна из них примет новое сердце, попросить Шиин позволить страдающим умереть. Однако сердце, которое он предлагал, было непростым, а великим и ужасным творением, дарующим владельцу истинное бессмертие ценой того, что его эмоции обострялись тем сильнее, чем больше становилось в море акул. Ненависть в тысячу раз чернее, горе в десять тысяч раз безнадежнее, любовь в миллион раз глубже, чем сумеет выдержать хоть одно живое существо.

— Нехило, — прошептал Айзери. — И что, кто-то из них его принял?

— Поначалу нет, — сказал Джек, сдерживая улыбку — фей ловил каждое его слово, широко распахнув завораживающие синие глаза. — У них ведь не было сердец, и ни одна из них не желала давать другим то, в чем ей будет всегда отказано. Наконец один из акул подплыл к Маэле и взял его подарок. После Маэле спросил его почему, и акула ответил, что боится смерти, что видел, как темнота заволакивает глаза его добычи, чувствовал, как жизнь покидает их тела, и ему плевать, даже если придется отправить в холодную пропасть всех остальных акул, он хочет быть бессмертным.

— Эгоистичный мудак, — заметил Айзери.

— О, он свое получит, не волнуйся, — ответил Джек. — Шли годы, море было милостиво к акулам, и их число росло, как и сила бессмертного сердца того акулы. И так уж вышло, что он влюбился. Из всех морских созданий в самку голубого кита. Первое время она его боялась. Акулы часто убивали и ели китов, но он был настойчив и заслужил ее доверие… и любовь.

— О-о, — сказал Айзери, — по-моему, я понимаю, к чему все идет.

Джек кивнул:

— Однажды на кита напали и убили, и сердце акулы преисполнилось такой боли, что он стал желать смерти. Он даже искал ее. И не раз. Он бросался на острые коралловые рифы, плавал над подводными вулканами, извергающими воду во много раз горячее кипятка, он выкидывался на берег, позволяя песку забиваться в жабры, а солнцу обжигать его кожу, но он был бессмертным в самом прямом смысле этого слова. Он не мог умереть. Поэтому он сделал единственное, что могло облегчить боль в его сердце — начал убивать других акул.

— Потому что из-за них его эмоции усиливались, — кивнул Айзери. — А что сделали другие акулы?

— А что они могли сделать? — спросил Джек. — Как остановить пятидесятифутовую[1] бессмертную машину для убийств, у которой разбито сердце?

— Что ты сказал?

Вздрогнув от звука низкого монотонного голоса, Джек обернулся и увидел всего в нескольких футах от себя Чариаса. Джек нахмурился.

— Я говорил не с тобой, — пояснил он и уже начал поворачиваться обратно к Айзери, но большая сильная рука ухватила его за плечо и выдернула из очереди. Пустые безжизненные черные глаза — акульи глаза — буравили его, мрачный веракула угрожающе навис над ним, и сердце Джека бешено застучало.

— Что ты сказал? — повторил Чариас сквозь зубы. — Ты назвал меня машиной для убийств?