Сломанные крылья

– Надя страдала из-за того, что ее муж сутками пропадает, ищет ребенка своей бывшей девушки. А Зина очень убедительно мне объяснила, что у Васильевых ребенок появился совершенно внезапно, жена там бесплодна и, что самое подозрительное, они этого ребенка скрывают. Я телевизор посмотрел – информацию об освобождении похищенной девушки. Там было сказано, что похититель мог кому-то подбросить ребенка. Сроки совпадали.

– То есть вы хотели как лучше?

– Надю он хотел заинтересовать, – объяснил Сергей.

– А что, не надо было ей говорить? – запальчиво спросил Марк.

– Ну, ты подумал, о чем спросил, – поморщился Сергей. – Такая трагедия. Как теперь скажешь, что надо, чего не надо?

– Давайте пропуск, – сказал Слава. – Вы в деле участвуете как свидетель. Пожалуйста, не уезжайте никуда, не сообщив нам.

– Это что, подписка о невыезде?

– Я сказал, пожалуйста. Никакой подписки. Просто на суд нужно прийти. Как вам это ни противно.

– Судить будут убийцу Нади, – заметил Сергей.

– Я приду, – Марк боком пробирался к выходу.

Он вышел, Сергей сел на стол Славы.

– И как ты думаешь, он действительно так ее любил?

– Кого?

– Надю, конечно.

– Девка была видная, папа миллионер. Но я о другом думаю: как я мог взять ее, да и Никиту, на это задержание? С их мозгами, повернутыми в разные стороны, но только на любовь? Ты, что ли, на меня так действуешь…

– А не взяли бы, упустили бы Ирину Васильеву. Это Надя сообразила про ворота из подвального гаража.

– Взяли бы ее в другом месте.

– Слава, она была вооружена, практически невменяема и с грудным ребенком в машине. Что она могла бы натворить до этого другого места?

* * *

Дмитрия нашли быстро по описанию проводницы и адресу электронной почты, найденному в ноутбуке Ирины. Он держался вызывающе, сначала все отрицал, потом с насмешкой спросил:

– Ну, и что за преступление – девушку в поезд посадить?

– Она вас об этом не просила, мягко говоря, – заметил Слава. – Мы читали вашу переписку с Ириной Васильевой.

– Ну, хорошо. Ирина меня попросила. Мне трудно, что ли?

– О чем попросила?

– Отправить знакомую во Владивосток.

– Которой туда совсем не нужно.

– Этого я не знаю, нужно или не нужно. У них спрашивайте.

– У Зинаиды Петровой больше ни о чем не спросишь. Она мертва. Умерла в том самом поезде.

Дмитрий побледнел:

– Я не понял, а что с ней случилось?

– Передозировка медицинских препаратов, интоксикация, в результате асфиксия.

– Это из-за тех ампул, которые я в вино добавил?

– Отчасти из-за них. Она утратила контроль над собой. Это лекарство нельзя было добавлять в спиртное. В вагоне она еще таблетки принимала.

– Так было задумано? Чтоб она умерла? Меня так подставили?

– Полагаю, нет. Но вы оставили ее одну в пустом купе. Если бы там был еще один человек, она, скорее всего, осталась бы жива. И все равно была бы пострадавшей.

– Я так понял, у меня отсюда нет обратного выхода.

– Пока мы вас задержим ненадолго: явка с повинной, очная ставка, если вы решите, что это целесообразно. Потом – на усмотрение судьи. Вас могут отпустить до начала заседания под подписку о невыезде. Если все поверят, что вы не ведали, что творили… Давно подобными поручениями зарабатываете?

– Первый раз. Честное слово. Просто деньги были нужны.

– Проверим.

– Черт, не могу поверить, что она так умерла. Мучилась?

– Да, здорово.

– А знаете, теперь уже все равно, могу сказать. Она мне понравилась. Такая симпатичная. Я даже адрес ее записал потом, ждал ведь у подъезда. Думал, приедет, найду ее.

– Плохой способ знакомства.

– Знаю. Хреновый способ. И хреново для меня закончился.

Глава 32

Виктор лежал лицом к стене, когда его позвали в комнату свиданий. Он подумал, что это мать, и сказал:

– Не пойду.

– А кто тебя спрашивает, пойдешь или нет? Сказали: вставай. Следователь девушке свидание дал.

– Девушке? – Виктор вскочил, поправил одежду и рванулся к двери.

– Эй, ты что, на марафон собрался? Иди, как положено.

Оля сидела у стола, глядя на руки. Она поздоровалась с Виктором. Он сел напротив, не отводя глаз от ее лица, но она на него не смотрела.

– Мне тяжело было прийти к тебе, Виктор. Но я должна сказать. Моего сына нашли.

– Он…

– Да, жив и здоров, как ты и говорил.

– Ох! Ты не поверишь, как я рад.

– Это неважно теперь, поверю я или нет. Виктор, ты должен выбросить из головы надежду увидеть его. Я сделаю все, чтобы этого не произошло никогда. Да ты и не освободишься, пока он не станет взрослым. Тебя будут судить как здорового, я узнавала. Но ты, конечно, больной человек. С изуродованной душой. Мой мальчик – чистый и прекрасный. У меня хватит сил оградить его от таких, как ты.

– Осмелела ты.

– Да я, собственно, ничего уже особенно и не боялась. Кроме того, что ребенка нет в живых. А он есть. Ты не сумел растоптать мою жизнь.

– Оля, я не хотел… Я хотел… Да что с тобой говорить! Тебя уже твой амбал накрутил.

– Ты ничего не понимаешь. Я пришла не для того, чтобы тебе объяснять. Матери твоей я буду помогать. Но ты бы к ней лучше не возвращался. Останься там, где будешь, когда тебя выпустят. Если выпустят.

– Что ж ты со мной, как прокурор, говоришь?