Сломанные куклы

Я отвернулся к бару и стал обдумывать эту новость. За стойкой сегодня стояла уже другая девушка, но точно такая же, как предыдущая, – молодая привлекательная блондинка.

– Темплтон бы не понравилось, если бы она увидела, на кого ты смотришь, – сказал Хэтчер. Он вызывающе улыбался, ожидая, что я начну все отрицать.

– Между мной и Темплтон ничего нет.

– А по слухам, есть.

– Слухи есть слухи.

– Разве ты с ней сегодня не встречаешься вечером? И вчера вечером не встречался?

Я не знал, как до него дошла эта информация, но и не удивился тому, что она у него была. В среде полицейских слухи распространяются быстрее пожара, и чаще всего для поджога даже сухой веточки не нужно.

– Между нами ничего нет.

– Точно? – испытующе взглянул на меня Хэтчер.

– Точно. И ничего не будет. Мы из разных миров. Больше и говорить тут не о чем. Ладно, расскажи мне, что произошло.

– Последний гвоздь в мой гроб забил Уильям Трент. Он идет в суд и, скорее всего, отсудит компенсацию, потому что его адвокат лучше наших. И я оказался крайним, потому что санкционировал арест.

– Ты сказал, последний гвоздь. А еще что тебе предъявили?

– Пресс-конференцию, – вздохнул Хэтчер. – Все поняли, что она была постановочной. Куча репортеров жаждут моей крови.

– Они все скоро забудут.

– Тебе-то легко говорить.

Тут он был прав.

– Через пару месяцев все обо всем забудут.

Хэтчер осушил свой стакан и покачал головой.

– Не забудут. Неважно, сколько успешных операций у тебя было, сколько арестов ты совершил. Все помнят только твои неудачи. Ты и сам это знаешь.

Я знал это слишком хорошо. Сколько успешных карьер было разрушено одной-единственной глупой ошибкой, раздутой до невероятных размеров!

– Зря они сняли тебя с расследования, – сказал я.

– Иди и скажи это моему боссу.

– Я пойду, если это поможет.

– Ты серьезно?

– Да я не отстал бы от комиссара, если можно было бы отменить решение. Ты превосходный полицейский, у тебя отличная интуиция. Посмотри на твое личное дело, тебе же не просто так доверили это дело, у тебя за спиной тридцать лет безупречной работы.

– Спасибо еще раз за доверие, – выдавив улыбку, сказал Хэтчер.

– Я не из вежливости это говорю. Лучше тебя на эту должность человека не найти, и говорить нечего.

– Как скажешь, – Хэтчер допил свой виски. – Повторим?

– Почему бы и нет.

Хэтчер медленно, ссутулившись, пошел к бару. Он выглядел совершенно поверженным. Такова была специфика работы в полиции – от таких поворотов не был застрахован никто, даже самые лучшие. Мне было больно видеть Хэтчера в таком состоянии. Не говоря уже о том, что мы лишались важного ресурса. Чтобы поймать сообщников, лучшие игроки должны находиться на поле, а не сидеть в запасе. Я посмотрел на часы. Было начало девятого. Из-за непредвиденной поездки в Бристоль я перенес встречу с Темплтон на час позже, на девять. Хэтчер вернулся с напитками и сел.

– Кого ставят на твое место?

– Инспектора Дэниела Филдинга. Это безопасное решение. Ему скоро на пенсию, и он не допустит никаких отклонений от правил.

– Сейчас как раз нельзя играть по правилам. Сообщники хорошо их знают, и поэтому-то ты их и не поймал, – вздохнул я. – Значит, теперь все уходит в политическую плоскость. Ненавижу, когда так происходит. Что еще можешь сказать про этого Филдинга?

– Он хорошо выглядит по ТВ, пресса его любит, – Хэтчер покачал головой и потер усталые глаза. – Филдинг будет с улыбкой выдавать нужный текст, и все проглотят его наживку. Но с точки зрения оперативной полицейской работы он некомпетентен.

– То есть ты не его бы выбрал себе на замену?

– Его? Да он последний человек, кого я бы выбрал. С Рэйчел Моррис случится то же, что и с предыдущими жертвами, – Хэтчер опять покачал головой и стал тереть руками лицо.

– Ну, и в этом месте ты должен сказать, что это ты во всем виноват.

– Я виноват, Уинтер. Я мог был сделать больше. Я должен был сделать больше, черт возьми!

– Ладно, – сказал я. – Хватит жалеть себя. Вот что ты сейчас сделаешь: ты допьешь и пойдешь домой, и сегодня больше не пей. Ты мне нужен с ясной головой завтра утром. Завтра мы найдем этого маньяка и арестуем.

– Тебе какое слово из фразы «меня сняли с дела» непонятно?

– Это просто формальность. В самом худшем случае, что они сделают, если ты продолжишь им заниматься?

– Меня могут снять и с дежурства. Вообще уволить могут.

– Ничего у них не получится, – сказал я. – И вообще, давно ли ты стал бояться потерять работу?

– Мне о пенсии надо думать, Уинтер.

– Это все не главное.

– Как же не главное! Я не сказал, что мне дали другое дело?

– Ничего, в Лондоне никто не умрет, если завтра ты не займешься парковочными штрафами. Все, иди домой, больше ничего не пей и выспись. А завтра утром позвони на работу и сошлись на болезнь. Жду тебя здесь ровно в семь.

57