Сломанные куклы

– Номер пять, связать стяжками руки и ноги пленницы. Руки – за спину. Связать туго.

Рэйчел исполнила приказ. Зафиксировав стяжки, она на всякий случай затянула их еще потуже, чтобы избежать недовольства Адама. Он сказал затянуть туго, а после того, что он сделал с Софи, варианта не подчиниться для нее уже не существовало.

– Прости, – прошептала Рэйчел. Она низко наклонилась и сказала это так тихо, чтобы Адам не услышал.

– Ничего страшного, – прошептала Софи.

– Здесь все очень страшно.

Затянув вторую стяжку на щиколотках Софи, она встала, подняла голову к ближайшей камере и стала ждать дальнейших команд.

– Номер пять, подойти к креслу и раздеться. Полностью.

Рэйчел не колебалась ни секунды. Она подошла к креслу, через голову сняла толстовку, спустила вниз штаны и трусы. Она смотрела на пол, чуть наклонив голову вправо, руки по швам. Открылась дверь, и вошел Адам с ведром и полотенцем. Через левую руку было перекинуто фиолетовое платье. Оставив ведро и полотенце на полу, он аккуратно разложил платье на спинке кресла.

– Номер пять, мыться.

В мыльной воде плавала губка, а от ведра тонкими струйками поднимался пар. Вода пахла лавандой. Рэйчел взяла губку и стала мыться. Она старательно терла кожу, смывая с себя въевшуюся грязь, терла до боли.

Ножевые раны по-прежнему были красными и свежими, но все наложенные крест-накрест швы держались. Пока Рэйчел мылась, Адам подошел к матрасу и проверил стяжки, затянув их до щелчка замка. Софи застонала. Рэйчел на секунду застыла, а потом продолжила тереть себя. Еще один щелчок, еще один стон. На этот раз Рэйчел уже не прекращала мыться. Закончив, она насухо вытерлась полотенцем и стала ждать следующей команды.

Адам указал на фиолетовое платье. На нем лежал черный бюстгальтер и трусы.

– Номер пять, одеться.

Рэйчел надела нижнее белье. Трусы были на размер меньше ее собственного, а лифчик – на размер больше. Белье было старомодным, такое носили не несколько лет, а несколько десятилетий назад. Платье тоже было старое и пахло нафталином. Когда-то оно явно было модным, но это время давно прошло. Судя по оборкам и подплечникам, оно было из восьмидесятых.

Рэйчел надела платье через голову. Оно было мало, но она влезла. Нарисовав в воздухе круг пальцем, Адам приказал ей повернуться к нему спиной. Он провел пальцем ей по шее, и она заставила себя не вздрагивать, пока он застегивал платье на спине. Он начал снизу. У него были нежные руки, он аккуратно застегивал каждый крючок. Закончив, он отступил назад, и Рэйчел вздохнула свободнее. Адам осмотрел ее и кивком показал на дверь.

– После тебя, номер пять.

65

Я схватил мобильный сразу же, как он зазвонил. Сумати Чэттердзи, опустив приветствия, выстрелила именем. Это было третье имя из оставшихся семи.

– Ты уверена? – спросил я.

– Абсолютно.

Она тезисно выдала мне всю основную информацию. После разговора я взял список, обвел красным маркером имя Дэррена Уэбстера и показал его Хэтчеру.

– Вот твоя цель, – сказал я.

– Это самая лучшая новость за очень долгое время, – усмехнулся Хэтчер.

Я схватил куртку и побежал к двери. Хэтчер догнал меня у лифта. Он говорил по телефону, организуя полномасштабную полицейскую операцию. Когда мы приехали вниз, он все еще отдавал команды. Я подошел к ресепшену и спросил, не оставляли ли для меня посылки. Консьерж попросил меня подождать и ушел в небольшую темную комнату. Через несколько секунд он вернулся с маленьким блестящим чемоданчиком «Самсонайт» и ключами от машины. На брелоке был логотип «мазератти», а чемодан был тяжелым, как я и ожидал.

– Возьмем мою машину, – сказал я Хэтчеру.

Хэтчер зажал ладонью телефон:

– С каких пор у тебя появилась машина?

– Тридцать секунд назад. «Мазератти».

Хэтчер вытаращил на меня глаза. Я смотрел на него. Он закончил разговор и убрал телефон.

– Что происходит, Уинтер?

– Я все объясню в машине.

«Мазератти» Дональда Коула был припаркован у выезда с подземной парковки «Космополитана», и машина уже стояла капотом вперед, чтобы мы могли выехать максимально быстро. Я просил быструю машину, и Коул дал мне очень быструю. У «мазератти» был восьмицилиндровый двигатель объемом 4,2 литра, шестиступенчатая коробка передач и максимальная скорость 285 километров в час. Разгон до ста километров – за пять секунд.

Мы сели внутрь, и я бросил чемодан на колени Хэтчеру. Двигатель взревел, и мы понеслись вперед под визг шин. Через пять секунд мы уже ехали по улице. Поначалу было очень непривычно ехать по левой стороне дороги, но постепенно я освоился. Принцип тот же, что и дома: пассажирское сиденье – ближе к тротуару, а встречный поток – со стороны водителя. Если придерживаться этого принципа, все работает.

Я вел агрессивно, то и дело переставляя ногу с тормоза на газ. Мотор ревел и затихал, передачи переключались. Сигнал был громким, стоп-фонари яркие. Я нигде не останавливался, петлял, подрезал, нагло пробираясь через вечерние пробки. Дворники работали на полную мощность, очищая стекла от снега. Телохранителей Коула нигде не наблюдалось.

– Что происходит, Уинтер?

– Открой чемодан.