Сломанные сны (СИ)

— Кстати, тот волшебный порошок, Хром, у тебя случайно не остались его запасы? — Юмасаки со всей возможной серьёзностью попытался состроить жалостливый вид, перехватив Мики.

— Нет, Хром исчезла вместе с «Куклой Вуду» и больше на поверхность этого города не всплывёт.

— Жаль! Жаль! Мы могли бы применять антихром для пыток!

Мики решила от греха подальше не интересоваться, что ещё за пытки проводит отаку.

Семён, так вовремя подоспевший с заказами, быстро заполнил столики с благоухающими яствами, которые ожидали голодные обитатели Икебукуро. Взмахнув подносом в руке, русский африканец, словно автор лирической поэзии, затянувшейся на долгие несколько месяцев, подвёл итог миролюбивым тоном мудреца:

— Всё хорошо, что хорошо кончается. Суши тоже кончаются, так что ешьте скорее, это куда полезнее Хром, будешь живее и желудку море счастья.

Помещение уютного заморского уголка наполнилось заразительным смехом. И подняв свои стаканы с зелёным чаем за теплой компанией, присутствующие громко провозгласили:

— Кампай!

С раскрасневшимися щеками Мики тихо посапывала, пристроив подбородок на плече Шизуо, что гордо нёс свою опьяневшую ношу на спине. Не совсем умеющей пить Мики вдруг взбрело угостить всех посетителей суши-бара и что ни на есть «выпить за упокой Куклы Вуду и возвращения Мики», но после пятой стопочки могучего русского напитка Шизуо пришлось вытаскивать Мики за ноги, пока она не полезла целоваться с барной стойкой после тщетной попытки чмокнуть Ворону, что пришла в ужас от необъективных, не поддающихся рациональному объяснению действий подруги семпая. И теперь, словно подавая признаки жизни, Авакусу периодически икала.

— Шизуо-о, ик, а куда мы идём?

— Домой.

— А давай сходим в Синдзюку-у, ик, я покажу тебе разбитый нос Изаи, — сладко протянула Мики.

— Не буду спорить, что это, пожалуй, единственная достопримечательность Синдзюку — разбитый нос блохи, но в таком состоянии тебя ждёт теплая постель.

— Шизуо-о, ик.

— М? — Хейваджима насторожился — Мики утихла, ведь он не видел, что девушка с блаженной улыбкой прижалась щекой к его плечу, и, на мгновение приоткрыв слипающиеся веки, пьяно прошептала:

— Я тебя, кажется, люблю, — и словно в подтверждение своим словам снова икнула.

Смущённый неожиданным признанием, Шизуо остановился, в подобные ситуации он точно не попадал, и швырнуть в небо от переполняющих душу эмоций — явно не тот жест, который ждёт Мики. Но почувствовав, что Авакусу уснула, бармен лишь улыбнулся, прошептав:

— Кто-то слишком много сегодня выпил.

Ветер хлестал сильнее, чем плеть, заставляя отвернуть лицо от навязчивого дуновения, что разметал пряди цвета вороного крыла, застелившие глаза. Никки сквозь прорезь пальцев вновь взглянула на тысячу горящих фонарей никогда не смолкающего города. Ночная гладь убаюкивала под своим звёздным потолком, а заброшенная стройка, будто зеркало души, напоминала о собственной сломанной жизни, которую она наконец нашла в себе силы оставить в прошлом. Она сидела на каркасе последнего достроенного этажа. Всматриваясь ввысь балок, что когда-то скрывали в себе тени таинственных качелей. Подумать только, какая она была счастливая в тот момент, переполненная детским невинным трепетом.

Под собственной тишиной ночи она и не заметила приближающийся мерный стук, что остановился позади неё. Но голос, давно уже вырвавший из собственного мрака души, заставил обернуться.

— Дядюшка так и знал, что найдёт тебя здесь.

— Неужели я настолько предсказуема, — почти обиженно вздохнула Никки.

— Ну, в ближайших казино ты не была замечена, оставалось только это место, — отшутился Акабаяши. — Ты ведь не будешь против?

Мужчина присел рядом на брошенные стройматериалы, что служили им своеобразным диваном.

— Кукла Вуду канула в пучину океана вместе с Хром, — с лёгкой меланхолией, будто преданная подручная, отчиталась Никки. — Даже как-то странно, что больше не нужно использовать фильтрующие нотки французского акцента. Можно даже сказать, что Кукла Вуду покончила с собой вместо «Авакусу Никки». И это странное чувство, я вроде как свободна, могу теперь делать всё, что пожелаю, но я не знаю, что делать именно с этой свободой.

— Никки… — в голосе якудза сквозила непривычная серьёзность, от чего Никки вздрогнула, повернув голову, всматриваясь в потаённые закоулки, скрытые за линзами очков. Акабаяши скользнул рукой по щеке девушки и, чуть наклонившись, прошептал так, словно боялся, что ветер может их унести, на ухо слова, от которых внутри Никки всё сжалось:

— Я люблю тебя, Никки.

Может, это эхо её сердца? Или же она все это время, начиная с происшествия в клубе, лежала под действием Хром? И не было этих недель, всего лишь опьянённые минуты. И словно, чтобы проверить реальность ли это, Авакусу вцепилась в непривычно холодные руки мужчины. И подняв блестящие от рвущейся влаги глаза, она поняла, что он не плод её очередного сна. Её любовь не отвергли, приняв такую, какая она есть. Но вопреки порыву броситься в горячие объятья и припасть к желанным губам, Авакусу натянула привычную лукавую улыбку, вздёрнув брови.