Сломанные

Кухня и две комнаты, включая прихожу, дверь в одну была закрыта, не стала проверять что там. Больше никаких предметов интерьера. Может некрасиво вот так осматривать дом человека, который тебя не приглашал, а сам спит. Но я и не заходила где было закрыто, так осмотрелась, да и в сущности смотреть тут было нечего. Я же не заглядываю в кухонные шкафчики и не рылась в вещах.

Вернулась в спальню. Сняла обувь с него и укрыла пледом. Села в ногах. Странные думы охватили меня. Что произошло у Родиона в жизни, что он так закрылся в себе, избегая всех. Ноги в туфлях затекли, разулась, отставляя их в сторону. Нужно было идти домой. Но что-то удерживало меня. Облокотилась на спинку кровати, немного откинув голову, уставилась в потолок. Захотелось помочь этому человеку справиться с его демонами. Получится ли будет зависеть не только от меня. Но главное, что есть желание. Странно, но обычное возникает волнение в присутствии мужчин, с Родионом же оно пропадает. Затихает, сердце бьется ровно, паника отступает. Значит мы не просто так встретились. Мы можем помочь друг другу. Глаза начинали закрываться, мысли путались, но не сдавались - переплетались, казались особо важными, которые обязательно необходимо запомнить. Но сон взял свое.

РОДИОН

Она лежала в его кровати. Спала свернувшись калачиком в его ногах. Укрытая его кофтой. Руки под щеку вместо подушки. Свет ночника позволял разглядеть мою ночную гостью. Почему она не уехала домой? Вызвала бы такси и спала бы в своей кровати. С комфортом и уютом, в удобной позе. В груди неприятно заныло. Он никогда раньше не наблюдал за спящими людьми. Такая открытая и беззащитная. И такая спокойная, неужели ей действительно сейчас спокойно. С ним? В его пустом холодном доме, где из мебели одна кровать да стул. Кухня не в счет, она досталась от прежних владельцев. Пить хотелось нереально. Но он боится встать и разбудить ее. Она устала и намучилась этим вечером с ним. Как же он так набрался, хотел всего лишь заглушить боль.

Как добрались домой смутно помню, только как забирался в такси, а вот как выбирался уже нет. Быстро напился и как-то быстро протрезвел, странное состояние. Даже страшно представить, что обо мне подумала Даша.

Не стоило идти туда, с самого начала он знал, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Теперь ко всему прочему добавился стыд перед Дашей. Она проснется и нужно будет что-то говорить. Стоить извиниться. Точно лишним не будет. Купить что-то сладкое к чаю. Или достаточно просто слов. Ей подошел бы зефир. Такая же легкая и нежная. Нахмурился, опять мысли свернули не в ту сторону, обещал же себе. Нужно держать слово, только так можно держаться на плаву.

Чуть шевельнул затекшей ногой. Даша заворочалась, но не проснулась. Вздохнул с облегчением. Лучше чтобы разговор произошел утром, когда вокруг светло и ясно. Ночь оголяет нервы. Заставляет воспринимать все чувственней.

Жутко зачесался нос. Внутри засвербело и удержать чих вышло с трудом. Он походил на приглушенный кашель, зажатый рукой.

Даша испуганно распахнула глаза и подскочила. Вот же черт, все же разбудил ее.

Она пыталась сконцентрировать свой взгляд. Все никак не могла проморгаться, терла ладонью сонные глаза.

- Не бойся, - зачем-то сказал, - Это я.

- Прости, я уснула у тебя…

- Ничего, это я должен извиняться…

- Я не смогла уйти, ты был таким раздавленным и потерянным в машине, звал какую-то Олесю все время и постоянно просил прощения у нее.

Ночь хочет открыть мои тайны. И готов ли я ими делиться ее не интересовало.

- Олеся - это моя жена, - я ни с кем кроме Егорыча о ней не говорил. Всегда избегал таких бесед. Мое семейное положение-вдовец, но я ни разу не произнес это слово вслух.

Она молчала, ожидая и давая мне возможность дышать. Открыться ей оказалось не так сложно. Слова всё делают реальным. Хотел ли я оживить своих демонов. Я научился с ними жить, прятать и не давать им выйти наружу.

- Она умерла, - шесть букв. Такое короткое слово разлучает нас навсегда.

- Мне жаль…

Мы молчали, она не спрашивала подробностей, был благодарен за это.

- Моя мама умерла, когда мне было пятнадцать... Папа тогда сильно сдал. Я не могла его поддержать. Я сама не знала куда себя деть. Мы просто молчали, глотая ком в горле. Если бы я тогда сказала бы хоть слово ему - заревела, не смогла бы удержать рвущиеся слезы. Мы держались как могли. Ради нее, не сдавались. Боролись, как боролась она. За каждый день с нами. За каждый выигранный день у смерти. До сих пор помню ее улыбку и теплоту объятий. Лицо постоянно меняется, но не улыбка. Я знаю каково это. Просто знай, что ты не один, у тебя теперь есть друг.

Она смотрела открыто, в полумраке комнаты казалось, что ее глаза блестят по-особому, создавая неведомое притяжение, расположение друг к другу.

- Думаю, мне пора…