Сломанные

- Я не знаю, ее зовут Даша…

- Вы случайный прохожий? Представьтесь…

Как же их дотошность бесила, тут человеку плохо, а им важно кто с ними разговаривает. Издеваются, делать мне нечего просто так им названивать.

- Вы меня слышите, тут девушке плохо, что мне делать?

- Для начала успокоиться и назвать свое имя.

- Родион Петрович Решетов, 1984 года рождения, я обвел взглядом комнату и увидел ключи он автомобиля. Вспомнил, что во время ремонта Даша их перевешивала и оставила на подоконнике. Это были ключи от машины ее отца, она стояла во дворе.

- Назовите адрес.

- Улица Горького, дом не помню, возле парка…

- Ожидайте машину, примерно через полчаса выйдете встретить водителя, чтобы указать дорогу.

Полчаса? Так долго, на том конце уже повесили телефон, слышал только прерывистые гудки. Склонился над Дашей, позвал ее, но она никак не реагировала. Сердце сжалось, нащупал ее пульс и держал, не отрывая руки, боясь отпустить. Я должен быть уверен, что не потеряю и ее. Снова покосился на ключи. До больницы на машине ехать меньше десяти минут, почему так долго.

Быстро натянул валяющиеся на полу штаны и принялся надевать на Дашу ее платье. Взял ключи. Подхватил ее на руки и, преодолев несколько пролетов с Дашей на руках, оказался возле машины, которую она мне ранее показывала. Что она может оказаться не в рабочем состоянии даже думать не хотел. Не может так не везти! Хотя я тот еще везунчик. Кое как открыл ключом дверь и расположил все ещё не пришедшую в сознание девушку на заднем сидении. Она что-то шептала, больше половины слов не разобрать, только отчетливо услышал «Не надо». Не понятно было это адресовано мне или все же это бред. Больше похоже на второе.

Сел за руль, завел… Работает. Внутри прошило словно иглой, ноги потяжелели…Сколько я не садился за руль?! С того самого вечера…

Глубоко вздохнул, нашел время, сейчас нужно помочь Даше. Как можно скорее, а не впадать в оцепенение, навредив еще больше. Промелькнула трусливая мысль, что лучше дождаться скорую, взглянул на телефон. Прошло всего три минуты. Ждать еще долго. Вдавил педаль газа, отпуская сцепление.

ДАША

Слезы застирали глаза. Опять я все испортила. С ним. С Родионом. От этого еще поганей. Как теперь буду выглядеть в его глазах?! Истеричкой, которая бьется в конвульсиях вместо оргазма. Я так надеялась, что с ним будет иначе. Оно и было иначе. Раньше все начиналось и соответственно заканчивалось на этапе поцелуев. Но до этого неведомое желание и влечение все же проснулось во мне только с Родионом. Словно солнышко в груди грело, когда наши губы соприкасались. Внизу живота все замирало, будто и правда вот-вот вспорхнет рой бабочек. Такое со мной впервые. И, наверно, больше не повториться.

Блок в воспоминаниях дал сбой. Обновлять его только через месяц, но видимо моя бурная личная жизнь сделала в нем трещину. Чувства и эмоции раскололи его и всё там таившееся обрушилось на меня лавиной, обещая придавить ей и оставить там навсегда погребенной. Всё то, что я так и не смогла пережить. Теперь ясно видела и поминала почему решила вычеркнуть эти воспоминания из памяти. Я не хочу их помнить. Кто я с ними? Сумасшедшая, из-за которой сидит ее отец, пожертвовав своей нормальной жизнью. А как я распорядилась своей? А Родион, он точно не захочет со мной отношений, когда узнает. Если только из жалости. Но это не то чувство, которое хотелось бы видеть в его глазах. Что мне ему рассказать… Он наверняка напуган. Я не готова с ним встретиться. Не готова разорвать последнею нить между нами. Ведь пока молчу, есть хоть призрачная, самая крохотная надежда, что между нами что-то возможно. Мысли о Родионе вытесняли те, что пробивались из прошлого. Я боялась снова стать той, когда это случилось. Может стоит опять их удалить? А будет это честно по отношению к папе, Родиону, к себе?

Глава 20

ДАША

Более 4х лет назад

Слез больше не было. Глаза болели и резали будто в них что-то попало инородное, может, ветер поднял с дороги пыль и песок и засыпал в них. Им хотелось еще. Они словно высохли и требовали увлажнить их. А я больше не могла плакать. Не знаю почему, или потому что устала реветь днями напролет, действительно, сколько можно, или же от того количества разных веществ, что периодически скармливали и кололи мне медсестры. Равнодушные лица, без сожаления и брезгливости, они просто делали свою работу.

И вот я лежу на жестком матрасе и пялюсь в потолок. Белый с разводом в виде облачка. Интересно откуда он взялся? Все глубже погружаюсь в себя, не хочу никого видеть и хоть с кем-то говорить. Раньше в кабинете психолога только плакала и не хотела вспоминать то, что произошло. Не могла об этом говорить и тогда специалист просто спрашивал обо всем, что было в моей жизни. О семье, учебе, друзьях... Что я могла ему сказать о семье? Что мама умерла? Что это не могло не отразиться на мне?